Немецкие жалобы — это отдельный вид искусства. Вот пришли вы | Москва, я скучаю
Немецкие жалобы — это отдельный вид искусства.
Вот пришли вы, скажем, в ресторан. Музыка, свечи, официанты в Версаче, крошечные порции, которые можно разглядеть через две пары очков и лупу. Здесь в меню блюда, названия которых нужно переводить с одного языка на тот же, а после самих блюд придется идти домой за дошираком, потому что шедевры кастрюлями не подают, зато платить за них приходится, как если бы подали кастрюлю. В общем, атмосфера. Сразу видно — место! На такое нужно полгода копить, а потом еще полгода у всех занимать.
И вот вам приносят заказ — на позолоченном подносе, в наманикюренных руках официанта. Рот наполняется слюной, живот урчит, руки до побелевших костяшек сжимают столовые приборы — вы уже представили, как кусочек будет таять во рту, а желудок сжиматься от наслаждения. И вот вы наконец-то пробуете свое блюдо и… Не то. Вот не то и все. Мясо жесткое, корочка зажарена до угля, да еще и с душком. Веточка розмарина не под тем углом лежит, а у самой тарелки вид, словно ее после последнего клиента лишь наспех облизали — и так сойдет. Представили?
В такие моменты в вас просыпается зов предков, которые бежали бодаться с мамонтами, — вам точно так же хочется крушить все вокруг и стучать рукой в грудь. Вам хочется орать на официанта, мощным кулаком долбить по столу, требовать шефа и того пастуха, который отправил к вам на тарелку эту умершую от старости корову. В мыслях вы краснеете, плюетесь, обещаете, что ноги вашей больше в этом месте не будет, звоните знакомым и родственникам бывшей жены вашего будущего мужа — чтобы все знали, какое мерзкое заведение вы только что посетили. А на деле вы изображаете кислую мину, молча отодвигаете тарелку, молча платите, и также молча, поджав губы и выразив лицом все свое презрение, уходите. А если вы и отваживаетесь попросить переделать блюдо, то с таким выражением лица, что можно не сомневаться, — блюдо переделают, но и в тарелку плюнуть не забудут.
А вот в точно такой же ситуации немецкая мама моего немецкого приятеля — перед тарелкой телятины. У телятины слегка зеленоватый вид и легкий неприятный запах, который не смогли перекрыть даже трюфели. Мама приятеля молчит и печально смотрит в тарелку — ее лицо выражает такое страдание, что уже от одного вида сжимается сердце. Она чуть поднимает руку и, грустно склонив голову, тихо подзывает официанта. Из груди вырывается вздох, и после печальной паузы она произносит одну-единственную фразу:
— Мы несчастливы.
И все. Ни кулаков, ни поджатых губ, ни кислой физиономии, ни криков, ни плевков. Мы просто несчастливы. И тут уже у официанта брови печально морщат лоб, а голос подрагивает — как же так, наши гости — и несчастливы! Он предлагает одно блюдо, второе, третье, винную карту, станцевать стриптиз — все за счет заведения. Уходит с виноватым выражением лица, чуть пятясь и кланяясь, — ну как же так! Минуту спустя на тарелке замок из изысков — только бы немецкая мама моего немецкого приятеля была счастлива.
Немецкие жалобы — настоящее искусство, точно вам говорю.
