2021-10-06 13:06:28
Одобрение заявки Тегерана на вступление в ШОС стало первой значимой внешнеполитической победой нового президента Ирана, консерватора Эбрахима Раиси.
Особенно важно это на фоне явно буксующих переговоров по восстановлению ядерной сделки. Неслучайно поездка на саммит организации в Душанбе стала первым зарубежным визитом президента Ирана после избрания.
Вступление в ШОС для Ирана служит символом, закрепляющим восточный вектор в развитии отношений. Это событие может выглядеть как победа подхода, заявленного еще Ахмадинежадом, который первым объявил «взгляд на Восток» основой своей внешней политики.
Однако при Ахмадинежаде это был осознанный выбор иранских консерваторов, стремившихся своими руками ограничить развитие отношений с Западом. Сегодня Иран делает такой шаг в безвыходной ситуации, когда западные страны (из-за демарша Трампа) сами закрыли путь к нормализации — причем не по рациональным соображениям большинства игроков, а из-за внутриполитической нестабильности одного из них.
Ядерная сделка, стремление сотрудничать с миром и попытки выйти из изоляции не стали для Ирана совсем безрезультатными. Образ Ирана как коллективной угрозы последовательно размывался за счет усилий Тегерана. Все чаще Исламская Республика начала восприниматься как рациональный игрок на международной арене, пусть и со своеобразными целями.
Так, первоначальный отказ ШОС принять Иран был во многом обусловлен тем, что страны Средней Азии всерьез опасались иранского исламизма и его стремления к идеологической экспансии. Однако последующие годы показали, что Тегеран готов к конструктивному сотрудничеству со светским силами.
Другой проблемой для принятия Ирана в ШОС был его подчёркнутый и бескомпромиссный антиамериканизм, особенно свойственный периоду Ахмадинежада. Так, Китай в 2000-е и 2010-е гг. оставался одним из ключевых экономических партнеров США и не желал превращения Шанхайской организации сотрудничества в площадку агитации против Соединенных Штатов. Россия в этот период также еще питала надежды на нормализацию отношений с Вашингтоном.
Однако и здесь Тегеран показал, что во главе угла стоит не идеология, а прагматика, и иранцы даже могут вести переговоры с «Большим сатаной» по ядерной сделке. Провал же последней связан не с позицией Ирана, а с непоследовательностью США.
Кроме того, сегодня фактор антиамериканизма уже не выглядит проблемой. Отношения Москвы и Вашингтона последовательно деградировали все это время, Китай из стабильного партнера превратился в главную угрозу США в качестве ведущей мировой державы. Иными словам, иранский антиамериканизм сегодня выглядит гораздо более приемлемым для главных учредителей ШОС, чем 10–15 лет назад.
Иран оказывается уникальным тестом для ШОС. Страна с совершенно иным мировоззрением и специфичными целями будет вынуждена на регулярной основе говорить и договариваться с крупнейшими государствами всего макрорегиона. В качестве полноценного участника Тегеран не может просто наблюдать за ходом заседаний — отныне он должен занимать позицию по вопросам, которые будут выноситься на повестку в ШОС.
Что касается заинтересованности самого Ирана, то в краткосрочной перспективе организация в большей степени отвечает его политическим интересам. Основой для развития торговых связей скорее служат двусторонние договоренности стран, а роль ШОС как экономического драйвера пока остается на зачаточном уровне. В первую очередь эта структура будет способствовать сотрудничеству Тегерана по линии безопасности и политическому сближению. Однако непрямым следствием этого может стать и развитие экономического сотрудничества.
Мой текст для РСМД @russiancouncil по вступлению Ирана в ШОС
https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/iran-v-shos-vynuzhdennyy-povorot-na-vostok-i-alternativnyy-miroporyadok/
@irandezhurniy
628 views10:06
И
