Война. День пятьдесят шестой ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗД | Вечерняя Медуза

Война. День пятьдесят шестой

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА

Практически каждый день после гибели флагмана Черноморского флота крейсера «Москва» становятся известны имена погибших или пропавших без вести моряков — несмотря на то, что Минобороны РФ отчитывалось об эвакуации всего экипажа. Родители моряков (чаще всего, военнослужащих срочной службы) пишут о них в соцсетях, обмениваются информацией и рассказывают журналистам о своих попытках выяснить, что случилось с их детьми. «Медуза» поговорила с Татьяной Ефременко и Юлией Цывовой, которые ищут информацию о своих сыновьях, служивших на крейсере. Вот что они рассказали.

Татьяна Ефременко
мать 19-летнего Никиты Ефременко

Мой сын проходил срочную службу на крейсере «Москва». Он служил с ноября 2021 года, после учебки его сразу отправили на этот корабль.

Мне сын не рассказывал ничего. Один раз сказал, что у них учения и они пойдут в море. Это было еще до военных действий [в Украине]. Когда в новостях говорили, что крейсер «Москва» участвовал в военных действиях на острове Змеиный, даже это мне мой сын не прокомментировал. Ничего не сказал. Он говорил: «Приеду домой и все расскажу».

Когда военные действия только начались, сын не выходил на связь около трех недель, позвонил 10 марта. Потом пришло письмо. Никита написал, что они были в море и связи не было.

Еще была строчка о том, что он передумал оставаться по контракту (после срочной службы он планировал пойти контрактником). Но почему, он так и не сказал.

Я тоже его очень сильно отговаривала от подписания контракта до того, как закончатся военные действия в Украине. Говорила ему о том, что если он хочет дальше служить, то пусть идет в полицию или Росгвардию, где маловероятно, что его отправят на военные действия.

Последний раз он звонил девятого апреля, до дембеля оставалось 58 дней. Все его ждали дома, но он просто перестал выходить на связь.

Я позвонила в Комитет солдатских матерей. Там сказали, что они такими вещами не занимаются. Дали номера, куда можно обратиться. Я даже не знала, куда именно я звоню. Говорила, что просто ищу информацию о сыне. Я обзвонила все госпитали Севастополя, звонила в госпиталь в Москву.

Я спрашивала, есть ли такие [раненые военные в госпитале], которые не могут назвать себя. Мне отвечали, что таких нет. Потом связь просто прерывалась, и больше дозвониться я не могла.

Такая же ситуация была, когда я звонила в севастопольское министерство обороны. Там мне ответили, что сын — без вести пропавший. После этого — «абонент недоступен».

Сейчас я не знаю, что делать. Поеду туда сама. Я собрала все фотографии ребят [пропавших срочников, о которых есть информация в интернете], сегодня распечатала и подписала. Буду обходить все госпитали и делать все возможное. Если не найду своего, хотя бы найду кого-то и помогу другим матерям.

Я не знаю, что мне еще делать, я не могу сидеть дома, а внятно мне никто ничего говорит. Командиры все как в один голос говорят, что он без вести пропал — и не говорят где. Где он пропал? На море? На суше? Никто не проясняет ситуацию, никто не называет количество раненых и пропавших, все фотографии я собирала в интернете, сама писала во все группы. Сейчас буду пробовать стучаться сама.