Призрак женской литературы Удалось вчера выбраться на Non/fic | Мемы Мефистофеля

Призрак женской литературы

Удалось вчера выбраться на Non/fiction и послушать дискуссию о женской литературе. Напомню, что модерировала ее Мария Нестеренко, которая делает в НЛО чудесную серию о гендерных исследованиях (очень жаль, что в основном модерировала и мало участвовала в самой дискуссии), а также литературоведы и авторы книг Вера Мильчина, Александр Ливергант и Ирина Савкина.

Дискуссия получилась интересной в том смысле, что я не ожидала разногласий участников по столь базовому вопросу — а существует ли женская литература?

Вера Мильчина придерживается позиции, что, выделяя женскую литературу как отдельную категорию, мы только провоцируем неравноправие. Есть общие критерии литературности, и они совершенно не привязаны к полу автора. А в конце добавила, что не хотела бы, чтобы ее книги относили к женской литературе. Последнее замечание вскрыло типичную проблему этого дискурса: понятие «женская литература» стигматизировано. Для многих (особенно на бытовом уровне) женская литература все еще означает литературу несерьезную, сентиментальную и в крайнем случае даже бульварную.

Ирина Савкина выразила разумную мысль, что женскую литературу стоит выделять по той простой причине, что у женщин есть специфический жизненный опыт, пройдя через который, женщина пишет иначе, чем мужчина. Но — и это важное дополнение — отнесение текста к женской литературе не означает его геттоизацию. Он может быть частью какого-то литературного направления, одновременно частью женской литературы и вместе с тем частью литературного наследия в целом.

Александр Ливергант подхватил мысль Савкиной о специфическом женском опыте, но кажется понял ее очень узко. У него получилось, что женская проза описывает только женский опыт с патриархальных позиций — любовь, семья, роды, дети. А мужская — это о самореализации, амбициях, достижениях. Но так как во многих произведениях женщин мы находим «мужские» темы, отсюда по мнению Ливерганта делаем вывод, что женской литературы не существует. Савкина опять же разумно заметила, что многое зависит от оптики читателя и критика. Можно говорить, что Жорж Санд и Джейн Остин писали об общечеловеческом, но, если посмотреть на их прозу под другим углом, мы несомненно найдем там специфически женское.

И второе интересное замечание Ливерганта было о том, что «мы ломимся в открытую дверь», потому что в наше время никто женщинам не запрещает писать, о чем и как они хотят. Тут мне, конечно, сразу вспомнился кейс Роулинг, чье имя издатель решил сократить до инициалов, полагая, что мальчики не захотят читать книги, написанные женщиной. И буквально на днях я участвовала в подготовке к публикации интервью Веры Богдановой, которое скоро выйдет на портале «Квиллибрис». Она рассказала в том числе, что написав 12 книг в жанре фантастики, убедилась ― фантастике, написанной женщиной, очень сложно найти своего читателя, особенно читателя-мужчину. То есть, продолжая мысль Ливерганта ― писать женщинам никто не запрещает, но если женщина хочет, чтобы ее еще и читали, и тем более ее книги продавались, ей приходится подстраиваться под ожидания читателей, а часть этих ожиданий окрашена гендерными предрассудками, уходящими корнями даже не в XIX век, о котором много рассуждали на встрече, а по сути в ветхозаветные представления о роли женщины.

И это как раз тот самый специфический женский опыт, который мужчины не замечают, потому что не проживают его, и следовательно им кажется, что проблемы не существует.

#женское_письмо #gender_studies