​Польза уныния. Недавно один из основоположников эволюционно | Doctor A

​Польза уныния.

Недавно один из основоположников эволюционной медицины, врач Рэндольф Нэсси, выпустил книгу «Хорошие плохие чувства», где объяснил, почему естественный отбор не покончил с тревожностью, депрессией и другими расстройствами.

Например, специалист уверен, что страдания полезны. По мнению Нэсси, такие симптомы, как тревога и грусть, - это не какие-то диковинные проявления, возникающие ни с того ни с сего у считаных единиц, а вполне устойчивая реакция, которая в определенных обстоятельствах проявляется почти у всех. Он уточняет, что проявление эмоций регулируется механизмами, включающими их в соответствующих ситуациях, а такие контрольные системы могут развиться только для признаков, влияющих на приспособленность.
А вот отсутствие реакции может быть пагубным: недостаточное откашливание при воспалении легких повышает риск летального исхода, недостаточная боязнь высоты повышает вероятность падения. И наконец, некоторые проявления работают на благо наших генов, невзирая на цену, которую приходится при этом платить их обладателю.

Рэндольф Нэсси объяснил, что неразбериха в представлениях о депрессии во многом объясняется нашей склонностью считать, что каждая вещь или явление должны обладать определенной функцией. Изготовленные человеком орудия  - копья, корзины - имели свое предназначение, поэтому задаваться вопросом, для чего нужно уныние, вполне логично, однако по отношению к эмоциям - неправильно. Одним из первых предположение об эволюционных функциях уныния выдвинул лондонский психоаналитик Джон Боулби: он посмотрел с эволюционных позиции‌ на поведение младенцев, разлученных с матерью. После короткой разлуки одни дети почти сразу снова льнули к матери, другие отстранялись, некоторые сердились. Более долгая разлука неизменно вызывала у всех практически одинаковое поведение: сначала вопли протеста, затем ребенок сжимался в комок и принимался молча раскачиваться, обхватив себя руками, - совсем как взрослый в состоянии крайнего отчаяния. Боулби видел, что плач побуждает мать вернуться к малышу. Еще он видел, что продолжительный плач - это напрасная трата сил и вероятность привлечь хищника, поэтому, если мать долго не возвращается, гораздо полезнее сжаться и стать как можно незаметнее, уйти в себя. Эти идеи легли в основу теории привязанности, на которой строятся наши представления об эмоциональной связи между матерью и ребенком и о патологиях, возникающих, когда эта связь нарушается. Выходит, в некоторых ситуациях демонстрация младенцем избегающего или тревожного стиля привязанности нужна, чтобы мать усилила заботу. Раз улыбками и гулением маму рядом не удержишь, может, ее проймет безудержный плач при малейшей отлучке или бои‌кот по возвращении. Вот и польза.

В свою очередь, Джордж Энгель, психиатр из Рочестерского университета, который ввел термин «биопсихосоциальная модель», предположил у депрессии функцию, сопряженную с привязанностью. Согласно его гипотезе, потерявшийся детеныш обезьяны, стараясь где-нибудь затаиться, тратил меньше калории‌ и меньше рисковал привлечь внимание хищников. Энгель отмечал сходство такого поведения, которое он назвал «самоустранение ради самосохранения», с депрессией,
а у депрессии, в свою очередь, подчеркивал сходство с уходом в спячку.

Эволюционные психологи предлагают рассматривать некоторые симптомы депрессии, особенно угрозы свести счеты с жизнью, как манипулятивную стратегию, позволяющую добиться помощи от окружающих. Например, послеродовая депрессия может выступать специфической адаптацией, призванной выбить из родственников поддержку путем шантажа, и рассматривает ее симптомы как пассивную угрозу бросить новорожденного. Эта гипотеза подтверждается данными, свидетельствующими, что послеродовая депрессия более вероятна, когда муж самоустраняется, ресурсы скудны или младенец нуждается в особом уходе.

Важная мысль автора в конце книги: ищите причину депрессии и пытайтесь с ней справиться, но при этом делайте все от вас зависящее, чтобы облегчить страдания.

Если интересно, почитайте.