2022-05-30 16:00:06
Новые деспоты Восточной Европы: долгий путь к упадку демократии – Иван Крастев (ссылка)
Журнал «Неприкосновенный запас», номер 4, 2018
Иван Крастев, политолог и директор Центра либеральных стратегий (Болгария), вспоминает статью Сэмюэла Хантингтона «Третья волна демократизации», в которой отмечается, что за каждой волной демократии следует «
попятная волна», приносящая вновь авторитаризм. Крастев выделяет Венгрию, Польшу, Чехию и Румынию для дальнейшего рассмотрения. Если в Чехия и Румыния, по его оценкам, достаточно близки к
«попятному» авторитаризму, то Венгрия и Польша уже сегодня являются яркими примерами дедемократизации. В Венгрии лучше всех этот разворот сформулировал Виктор Орбан, предложивший концепцию нелиберальной демократии для Венгрии как альтернативу либерализму.
Крастев задаётся вопросом: почему «
главным театром боевых действия в войне демократии против либерализма» стала Восточная Европа? Он сразу отмечает, что тезис о том, что рационально объяснить «
всплеск популизма в Восточной Европе» нельзя, является ошибочным. Напротив, Крастев подчеркивает, что приход популистов к власти в восточноевропейских странах стоит рассматривать не как «
обескураживающую случайность», но неизбежно «
воспроизводимую закономерность». Крастев предлагает несколько объяснений, почему так происходит в Венгрии и Польше и почему приход популистов к власти может случиться и в других восточноевропейских посткоммунистических странах.
Во-первых, это
экономические проблемы, но Крастев подчеркивает, что эта причина работает не всегда. Например, эта причина не объясняет, почему в Чехии, в которой уровень безработицы один из самых низких по европейским меркам, граждане проголосовали за популистские партии. Также Словакия является антипримером, так как «
экономически благополучная» Словакия все больше голосует за местных популистов.
Во-вторых, это «
язык истинных защитников нации от внутренних и внешних врагов». Все восточноевропейские популисты позиционируют себя как выразителей, даже не представителей, а выразителей интересов «истинных» венгров/поляков/чехов и т.д. Такая позиция отсекает другие политические партии, которые борются за голоса избирателей как представители всех венгров/поляков/чехов и т.д.
В-третьих, это «
двусмысленное отношение к Европейскому союзу» граждан стран Восточной Европы, выражающееся в том, что именно они являются «
самой проевропейски настроенной публикой», но они же голосуют за популистов, которые придерживаются евроскептицизма.
В-четвертых, это
миграционный кризис 2015–2016 годов. Именно это во многом предопределило подъем популистов в Восточной Европе. Крастев отмечает, что страны Восточной Европы, особенно посткоммунистические, характеризуются этнической однородностью. Так, доля иностранцев в Венгрии всего 2%, а в соседней Австрии – 15%. Только 6% венгров родились не в Венгрии, а в Австрии – 16%. Отсюда рождается страх перед разнообразием, в том числе этническим и культурным. Также сказывается эмиграция молодежи из стран Восточной Европы, что приводит к тому, что на рабочих местах оказываются мигранты.
В-пятых, это «
непреходящее и глубокое ощущение геополитической уязвимости региона». Три раздела Польши, подавление Венгерского восстания в 1849 году, Трианонский договор в 1920 году привели к тому, что жители этих территорий имеют исторические травмы. Они и привели к веру в то, что «
расширение свободы ставит под угрозу национальную идею» (Иштван Бибо).
Резюмируя, Крастев пишет, что «
восточноевропейский популизм – явление относительно новое, но при этом глубоко укоренившееся, поэтому нет никаких оснований полагать, что он исчезнет в обозримой перспективе». Особую опасность он видит в том, что этот популизм и нелиберальная демократия, которая, конечно, является авторитаризмом, зародились «
в демократической среде».
@lighthouse_coase
340 views13:00
М
