Болезни в Петербурге протекают странно. Я пережил температуру | Незаслуженный учитель России

Болезни в Петербурге протекают странно.

Я пережил температуру, ломоту и все удовольствия, но голос мой был чист и звонок, и слушающие привычно морщились. Но два дня назад голос пропал, и теперь я, полностью здоровый, отвратительно сиплю. Ну что ж, я отменил уроки и стал мрачно сидеть за компьютером.

Внезапно мне написал ученик. Дети мне в свободное время пишут очень редко, потому что общаться с учителем в свободное время дураков нет. Поэтому каждый такой момент я очень ценю — дети обычно хвастают или просят помощи. В этот раз потребовалась помощь. Тринадцатилетний ученик переводил песню про викингов с английского, чтобы впечатлить друзей, играющих в пенных ярлов в лужах на школьном дворе. Я усомнился в том, что интеллектуальная работа хоть как-то впечатлит мальчиков, топящих друг друга в грязных канавах; но надо было помочь. И в этот момент у меня сломалась клавиатура.

Я с отвращением осмотрелся. Западала половина клавиш, не проставлялись запятые, самопроизвольно менялись регистры — я как будто снова беседовал с отцом в Ватсаппе. Но я изобретателен, и нашел несколько выходов. Сначала, например, я решил не отвечать. Но ребенок начал кидать словосочетания и задавать вопросы, типа "Что значит clan and kin и почему эти слова будят во мне темные и кровавые фантазии о набегах, имя_отчество?!". Тогда я подумал, что можно копировать слова из других текстов и компоновать сообщения — но как бы я не старался, каждый раз выходила записка о выкупе.

Наконец, сдавшийся под напором, я вспомнил, что ведь можно набирать с телефона. Я стал тыкать в клавиши, нажимая по две-три разом, и принялся наконец доставать ребенка в ответ. "А вы знаете, что можно попробовать стилизовать перевод?". "А вы знаете, что такое нид?". "А я бы туда впихнул что-нибудь про оленей волн, куст мечей и ясень шлемов.". С каждый моим сообщением ребенок отвечал все дольше и односложнее. Видно было, как идея начинает казаться ему все сложнее и неподъемнее, а отвязаться от меня не удавалось. Наконец нагруженный ребенок (я еще и книг посоветовал) совсем замолк, помолчал минут пятнадцать, и написал "Спасибо. Думаю, я справлюсь". Мой учительский долг был выполнен — уверен, ребенок теперь ненавидит викингов.

Как только мы с мальчиком попрощались, у меня над головой мигнула и с шипением перегорела лампочка. Теперь я сижу и в молчании, и в темноте.