Последние семь лет

2022-06-11 09:26:32 Открыть/Комментировать

2022-06-11 09:26:16 #Авдотья_Панаева
#Анна_Тютчева
Явление врага

Однажды июньским днем Авдотья Панаева увидела напротив своей дачи на берегу Финского залива пароход. Пароходов в российском флоте не было. Шел девятый месяц Крымской — или, как тогда говорили, Восточной — войны, которая была инициирована Россией и в которой Великобритания и Франция выступили на стороне Османской империи. Иными словами, 14 июня 1854 года Авдотья Панаева увидела на своей даче в шести километрах от Кронштадта вражеский корабль. Легко представить панику, ужас, отчаяние, которые способно вызвать такое внезапное явление врага. Но неожиданным образом для петербургских дачников оно стало развлечением.

Поначалу паника действительно случилась. По шоссе в направлении Ораниенбаума потянулись экипажи, обозы, артиллерия, конница и пехота. А сама Панаева видела запряженную тройкой коляску, в которой проехал Николай I, и даже разглядела выражение его лица — «обычное величавое спокойствие» по дороге туда и «мертвенную бледность» по дороге обратно. Одновременно послышалась канонада такой силы, что стекла в дачных окнах зазвенели. В тот день Панаева, Николай Некрасов и Иван Тургенев ходили на Красную горку смотреть на англо-французский союзный флот. Под впечатлением от увиденного Некрасов написал не слишком характерное для себя патриотическое стихотворение с эпиграфом из Пушкина «Вы грозны на словах, попробуйте на деле», которое впоследствии даже ошибочно приписали Тютчеву — настолько этот воинственно-патриотический пыл был под стать ему, а не Некрасову.

На самом деле, внезапное и грозное явление врага не было таким уж внезапным и грозным. Маневры англо-французского союзного флота на Балтике разворачивались с марта 1854 года. Но тактики, выбранные сторонами, надежно подвесили ситуацию. Российский флот был парусный, союзный же пришел с пароходами, не зависимыми от ветра и потому гораздо более маневренными. Зная это, российская сторона отказалась от идеи выводить свой флот в море и сделала ставку на укрепленную береговую линию. Союзники же, в свою очередь, рассчитывали на морское противостояние, так как им не хватало десанта для высадки и атаки укреплений. В итоге союзные корабли все лето прогуливались на безопасном расстоянии по морю и заливу, стороны периодически обстреливали друг друга, но особого успеха это не приносило никому.

Корабль появился в Финском заливе, постоял и исчез. Первая паника сменилась любопытством. На Красную горку потекли дачники и петербуржцы с подзорными трубами и самоварами для пикников. В день явления врага в Ораниенбауме побывала даже императрица с детьми и придворными. «Все были охвачены возбуждением и нервной веселостью и поздравляли друг друга с англичанами. Подали чай», — так описала настроения на этой «прелестной прогулке» Анна Тютчева, фрейлина и дочь поэта. Впрочем, примерно за неделю до этого осматривая Кронштадт, она все же ощутила диссонанс: вот императорская семья, милая, обаятельная, наделенная властью и богатством, — а вот толпа солдат, «вся жизнь которых лишь безвестный труд и которые завтра, может быть, умрут такой же безвестной смертью без единой жалобы…» И как свести эти две картинки в одну?

К августу 1854 года дачники и петербуржцы утратили интерес к кораблям неприятеля, с регулярностью появлявшимся в Финском заливе. В начале августа союзники решили все-таки предпринять атаку на русскую крепость Бомарсунд на Аландских островах. В этом мероприятии погибло, по разным сведениям, от 53 до 150 человек с русской стороны и от 110 до 400 человек со стороны союзников. Само решение при этом оказалось малоосмысленным: крепость была захвачена, но после того, как Швеция отказалась принять ее под свой контроль, брошена. А через два месяца на южном направлении началась осада Севастополя, которая накрыла уже настоящими паникой, ужасом и отчаянием все петербургское общество.

Почитать:
Воспоминания Авдотьи Панаевой. Глава 11 Открыть/Комментировать

2022-06-06 17:40:20 Фёдор Тютчев. Фото Сергея Левицкого. Париж, 1865. Открыть/Комментировать

2022-06-06 17:40:03 #Федор_Тютчев
Имперская мечта Тютчева

Федора Тютчева обожали. Называли человеком невероятного ума, считали политическим провидцем, стремились заполучить в качестве гвоздя программы в светский салон. Дамы не могли устоять перед его обаянием, мужчины хотели знать его компетентное мнение. В 1848 году Тютчев безоговорочно поддержал Николая I в борьбе с либеральными веяниями, одобрил вмешательство Российской империи в подавление европейских революций и считал, что скоро настанет время решающей битвы, в которой Европа прекратит свое существование, а Россия станет Великой Греко-Российской Восточной Империей. Удивительно, но его репутация умнейшего человека в этот момент даже не дрогнула.

Здесь сразу возникает соблазн предположить, что наверняка Тютчева любили за поэтический талант, а не за вот это все. Однако его талант к его репутации не имел никакого отношения. Вплоть до 1850 года, когда Николай Некрасов обратил всеобщее внимание на два десятка стихотворений за подписью «Ф.Т.» в пушкинском «Современнике», практически никто не догадывался, что они принадлежат Тютчеву. В том числе Некрасов, который полагал, что такого уровня тексты могли быть написаны и Пушкиным. Сам же Тютчев относился к своему творчеству слишком небрежно, чтобы торопиться раскрыть инкогнито и искать славу поэта.

Больше двадцати лет Тютчев провел на дипломатической службе в Европе, куда попал восемнадцатилетним юношей сразу после окончания университета. Он прекрасно говорил на немецком и французском, был лично знаком с философом Фридрихом Шеллингом, кумиром целого поколения. При таком бэкграунде абсолютного европейца даже сложно сказать, что поражает в Тютчеве больше: то, что он писал стихи на русском, причем делал это практически сразу набело, — или то, что он придерживался такой реакционной прорусской позиции, какую разделяли даже не все славянофилы.

Тем не менее его взгляды не были случайными. Было стихотворение про декабристов, с которым советское литературоведение немало намучилось, пытаясь истолковать строки «Народ, чуждаясь вероломства, поносит ваши имена» как сочувствие восставшим. Была статья «Россия и Германия», про которую Николай I сказал, что «нашел в ней все свои мысли». Было возвращение в Россию и должность старшего цензора в Министерстве иностранных дел. И хотя современники говорили, что цензором Тютчев был не особо внимательным, едва ли это было проблеском либерализма.

«Россия защищает прежде всего не собственные свои интересы, а великий принцип власти, который она представляет всегда и повсюду», — так видит ситуацию Тютчев в 1849 году. Это значит, что Россия будет вмешиваться в дела европейских стран и защищать монархии от попыток их свергнуть. А если те решат сдаться, то «будет обязана, во имя того же принципа, взять власть в свои руки, дабы не уступить ее Революции». В картине мира Тютчева вообще есть только две силы — Россия и революция, которые сейчас сходятся в решающей схватке. По ее итогам Российская империя, как это следует из стихотворения «Русская география», написанного примерно в то же время, должна расширить свои границы до Нила, Евфрата и Дуная и обрести дополнительные столицы в Риме и Константинополе.

Выскажи эти идеи кто другой, не исключено, что они были бы восприняты со смехом, как многие идеи славянофилов. Но личность Тютчева затмевала любые сомнения. В том числе в нем самом. Он приветствовал Крымскую войну и плакал после сдачи Севастополя. «Для того чтобы создать такое безвыходное положение, нужна была чудовищная тупость этого злосчастного человека, который в течение своего тридцатилетнего царствования, находясь постоянно в самых выгодных условиях, ничем не воспользовался и все упустил, умудрившись завязать борьбу при самых невозможных обстоятельствах», — писал он спустя несколько дней после того, как русские покинули город. Значило ли это, что его представления о миссии России нуждаются в корректировке? Нет. Просто Николай I не оправдал его надежд.

Почитать:
Федор Тютчев. Россия и революция Открыть/Комментировать

2022-05-27 19:16:48 Сергей Аксаков, в русском платье и с бородой. Справа — на фотоснимке 1856 года, слева — в интерпретации Ивана Крамского 1878 года. Открыть/Комментировать

2022-05-27 19:16:33 #Аксаковы
Борода — и протест

«Государю не угодно, чтоб русские дворяне носили бороды…» На фоне ужесточений мрачного семилетия это могло бы прозвучать смешно. Тем не менее Николай I решил, что раз бороды носят французские революционеры, а Российской империи революции не нужны, значит, бороды надо сбрить. В Европе в тот момент борода действительно зачастую была признаком левых взглядов. В Российской империи особого смысла в бороде не было. Разве что ее носили славянофилы, которые через нее хотели ощутить в себе народный дух. В итоге то, что не было протестом изначально, в момент явления монаршей воли стало им. Славянофилы возмутились. Буквально из ничего Николай I создал оппозицию.

На самом деле, славянофилы были крайне спокойным сообществом, чья позиция во многом оформилась от противного. Начав с изучения немецкой философии, через которое в 1830-е годы прошли и Александр Герцен, и Михаил Бакунин, один из самых ярких будущих славянофилов Константин Аксаков понял, что не разделяет прозападные взгляды своих товарищей, и начал нащупывать то, что близко ему. А близки оказались вера во внутренние силы народа и желание сблизиться с ним — с помощью бороды и русского платья. Вслед за Константином Аксаковым этими идеями увлекся его отец Сергей Аксаков, а после и младший брат Иван Аксаков.

С платьем, правда, не всегда все складывалось. Не признавая полумер, Константин Аксаков сделал из ношения русского платья и бороды жест. В ответ последовал ряд шуток, что в таком наряде русский народ не признал в нем русского и что на светском вечере Аксаков уговаривал военного губернатора надеть сарафан (обе шутки авторства Петра Чаадаева). Справедливости ради, этот перформанс — явиться в красной рубахе, узорчатом кафтане и плисовых штанах, заправленных в смазные сапоги, — не был разовой акцией. Примерно в таком виде идейно убежденный Аксаков ходил часто, и это закрывало для него многие двери.

С бородой дела обстояли тоже проблематично. Потому что, очевидно, это была не просто борода — как комично писал Александр Герцен, en sich, буквально кантовская вещь в себе, например, борода обычного мужика, который о ней не думает. А «борода для себя», то есть борода как жест, что уже не аутентично. Успешное же сближение с народом подразумевает отсутствие различий между «бородой в себе» и «бородой для себя». Бороду носили Константин и Сергей Аксаковы. Помимо них — Алексей Хомяков, тоже славянофил. Но, прав был Герцен, чего-то не хватало, пазл не сходился.

При этом славянофилы также считали, что до Петра было лучше, что после на Русь пришло тлетворное влияние Запада и что у народа есть контракт с властью, которая в обмен на лояльность дает духовную свободу. В общем, при некотором ракурсе между позицией славянофилов и позицией российской власти разницу можно и не увидеть.

Тем не менее государь явил волю. Хомяков согласился легко, хотя потом долго раздражался по утрам, вынужденный бриться. Аксаковы упирались дольше. Сергей Аксаков хотел изолироваться в деревне, чтобы только не трогать бороду. Параллельно с этим Ивана Аксакова, который бороду не носил, но был славянофилом, вызвали в III Отделение, где он отвечал на вопросы о своих взглядах. Поводом послужило его письмо отцу, где он высказал недоумение насчет ареста еще одного славянофила Юрия Самарина — и тоже не из-за бороды.

Ситуация была бы абсурдна, если бы в итоге этой массированной и во многом случайной атаки на славянофилов пазл не сошелся: борода — это знак, попытка лишить его — покушение на единство с народом, и нет, это не тот путь, которым должна идти страна. Одновременно определилась со своим отношением к славянофилам и власть. И нет — они ей были не товарищи. Просто потому, что не может же все исчерпываться этим принципиальным ношением бороды и русского платья? Наверняка есть что-то еще — и с того момента за славянофилами закрепился полицейский надзор. Абсурдная история закончилась абсурдным разладом власти даже с теми, кто был за нее.

Почитать:
Вопросы, предложенные И.С. Аксакову III Отделением Открыть/Комментировать

2022-05-22 13:30:59 Камера Михаила Бакунина в Алексеевском равелине Петропавловской крепости Открыть/Комментировать

2022-05-22 13:30:33 #Михаил_Бакунин
Вы не знаете, насколько надежда стойка в сердце человека. Надежда снова начать то, что привело меня сюда

К поводу для мрачного семилетия Бакунин приложил много усилий. В 1848 году он участвовал в революции в Париже, спустя несколько месяцев оказался в гуще событий в Праге, в 1849-м руководил восстанием в Дрездене — Бакунин перемещался по Европе вместе с революционной волной. После ее подавления немецкие и австрийские власти приговорили его к смертной казни, заменив ее на пожизненное заключение, но страх беспорядков и побега Бакунина был так велик, что решено было выдать его российским властям. Высылки в Россию Бакунин боялся больше всего — он ждал, что от него будут требовать имена, ходили слухи, что его сторонники готовы его отравить. Но ничего этого не произошло. А то, что происходило следующие десять лет с Бакуниным, до сих пор вызывает немало споров.

Что в России его ждет ссылка, Бакунин знал и до революций, когда в 1844 году отказался возвращаться и был лишен дворянства и имущества. Везли его с огромными предосторожностями — ручные и ножные кандалы, без остановок. Страхи и ожидания со всех сторон были огромны. А потом наступила тишина. Первые два месяца в Петропавловской крепости не происходило ничего. Затем Бакунину была передана просьба Николая I: «Пишите к государю, как бы вы говорили с своим духовным отцом». В результате появился текст, который после смерти Бакунина вышел под названием «Исповедь», породив вопрос: неужели тюрьма сумела сломить дух революционера?

«Что скажу я страшному русскому царю, грозному блюстителю и ревнителю законов? Исповедь моя Вам как моему государю заключалась бы в следующих немногих словах: государь! я кругом виноват перед Вашим императорским величеством». Интонации Бакунина потрясли его последователей: разве это достойно идеолога русского анархизма? Письма, которые он писал родным, на первый взгляд не лучше: «если бы мне сейчас предложили свободу на условии снова начать мою прежнюю жизнь блуждающего огонька, вовремя прерванную еще слишком счастливо для меня, я не согласился бы на это». Своих родных Бакунин просил не показывать эти письма никому.

Что происходило с ним в этот момент, непонятно. Ходили разные слухи: что он погиб при выдаче российским властям, что он умер в первые недели в крепости, что он, наоборот, живет роскошно и ужинает с комендантом. Идеи, возникшие после публикации «Исповеди», столь же разнообразны: что это искреннее покаяние, что это обманный ход в расчете на помилование, что Бакунин надеялся уговорить Николая возглавить движение славян за освобождение.

Но есть два момента, которые позволяют нащупать ответ. Есть его письмо адвокату Францу Отто, написанное в заключении в Германии. Мощнейший текст, в котором Бакунин объясняет, как устроена политика Российской империи — постоянные завоевания как компенсация отсутствия внутреннего развития, полное расхождение целей власти и народа, который угнетен, — и почему он будет делать все, чтобы остановить ее. И есть переданные тайком три письма, интонация которых меняется разительно даже для неискушенного уха: «в моральном отношении я еще крепок; моя голова ясна, несмотря на все боли, которые ее постоянно осаждают; воля моя, я надеюсь, никогда не сломится»; «никогда, мне кажется, у меня не было столько мыслей, никогда я не испытывал такой пламенной жажды движения и деятельности».

В тюрьме Бакунин тяжело болел, и в этих трех письмах он хотел понять, есть ли шанс вырваться — или он покончит с собой. После начала Крымской войны его, боясь захвата и освобождения, перевезут в Шлиссельбург, родные напишут много прошений, наконец, сам Бакунин попросит сослать его в Сибирь, и эта просьба будет удовлетворена уже Александром II. В Сибири он снова начнет бомбардировать всех просьбами разрешить ему перемещаться. Женится. А в 1861 году совершит побег через Америку в Лондон к своему ближайшему другу Александру Герцену. Но о покаянном тексте, написанном в заключении, он ему не расскажет.

Почитать:
Письма Михаила Бакунина из тюрьмы и ссылки Открыть/Комментировать

2022-05-15 21:38:50 Карикатура на Фаддея Булгарина. «Что если этот нос крапиву нюхать станет? Крапива, кажется, завянет!» Открыть/Комментировать

2022-05-15 21:38:21 #Фаддей_Булгарин
Или не хотел, или не мог всего высказать

Любого человека можно описать по-разному. Биография Фаддея Булгарина могла бы выглядеть благородно и деятельно: первым в России начал издавать частную газету и успешно делал это сорок лет, написал бестселлер с умопомрачительным тиражом и переводами на европейские языки, взял на себя смелость впервые опубликовать сцены из «Горя от ума» Александра Грибоедова и спрятал от следствия бумаги декабриста Кондратия Рылеева. Но также он делился с III Отделением своими соображениями по поводу литературы, цензуры и нравственного облика разных людей. Поэтому сегодня его биография начинается с того, что он писал доносы.

К началу мрачного семилетия этому его моральному выбору был уже не один десяток лет. Современники считали, что за ним стоят только подлость и дурной характер. Но с большей дистанции куда виднее опасения за себя, обиды и просто плохие человеческие отношения.

Булгарин был поляком и родился в стране, которая спустя несколько лет после его рождения была в третий раз разделена и ликвидирована. Быть поляком в Российской империи было трудно — в этом смысле особенно жутко звучат слова Николая Греча, который долго был соратником Булгарина по газете и при этом считал, что у поляков какая-то своя натура и они склонны совершать подлости. Помимо этого, Булгарин долго имел звание капитана наполеоновской армии, которое его буквально жгло. В силу польского происхождения, поверив в то, что Наполеон даст Польше свободу, он оказался в составе его армии при походе на Россию в 1812 году. С таким бэкграундом в Российской империи что-то сделать было сложно.

И все же Булгарин сделал. Поселившись в Петербурге, подружился с Грибоедовым, имел хорошие отношения с Рылеевым, братьями Бестужевыми и даже до поры до времени с Пушкиным, с которым потом они успеют наговорить друг другу много оскорбительных слов, начал издавать сначала журнал, затем театральный альманах и наконец знаменитую частную газету «Северная пчела». В какой момент начались насмешки и стала нарастать неприязнь — точно сказать трудно. Но уже на стадии газеты — очень успешной, но сильно проправительственной — Рылеев говорил шутливо, что это не «пчела», а «клоп», и обещал отрубить на ней Булгарину голову. Потом был бестселлер «Иван Выжигин», после которого унизительных высказываний стало больше — причем со стороны тех, с кем Булгарин до того хорошо общался, только он писал для массового читателя, а они были «литературными аристократами».

Когда же в начале 1830-х стало известно, что он сотрудничает с III Отделением, эпиграммы полились рекой. Вместе с ними нарастала и агрессия Булгарина. В 1826 году Булгарин, страшась потерять достигнутое в жизни и желая лишь показать свою благонамеренность властям, в записках вполне нейтрально делился идеей ввести присягу государю для крестьян, чтобы они ощущали свою ответственность. В 1848 году он открыто называет имена Андрея Краевского и Александра Никитенко, яростно призывает запретить им редактировать журналы, закрыть «Современник» и «Отечественные записки» и вбрасывает слово «коммунизм», зная, как оно опасно для властей после европейских революций.

Обычно эти действия Булгарина обосновывают страхом конкуренции, местью за критику и тщеславием. И это, конечно, было. Но было и другое. После разгрома декабристов Булгарин написал текст, в котором представил, как будет выглядеть жизнь в России в 2028 году. В этой России будущего все будут стремиться к образованию, журналистика будет компетентной, никто не будет судить другого без оснований, значение слова «взятка» можно будет выяснить только по словарю, Россия достигнет совершенства в производстве товаров, жить в ней станет невероятно комфортно. И заслуги Булгарина, который при жизни «или не хотел, или не мог всего высказать, что у него было на уме и на сердце», перед литературой и журналистикой наконец будут признаны и оценены.

Почитать:
Сцена из частной жизни, в 2028 году
Докладные записки и письма в III Отделение Открыть/Комментировать