— …порезался? — чуть запоздало отвечает Джей, не совсем понима | Нестандартный пейринг

— …порезался? — чуть запоздало отвечает Джей, не совсем понимая, что делать с детьми, собой, своей ногой и крайне неуместным оцепенением.

Берен видит странное копошение внизу, как все собираются вокруг Джизаса, замирают, и дети начинают озираться по сторонам. Берен сбегает вниз быстрее ветра.

Адреналин подстегивает его действовать активнее, ни с кем не советуясь. Он высматривает в отряде Арагорна и просит его проследить за всеми, отвести к столовой, пока они с Джеем не вернутся.

Джизаса он подхватывает на руки, словно невесту. Сделать это очень просто, даже приятно. Берен поудобнее перехватывает его, говорит какую-то чушь и старается соображать быстрее. До их корпуса сильно ближе, и аптечка у него там имеется приличная.

Путь до общей комнаты он преодолевает, по собственным ощущениям, буквально за две минуты, а уже там усаживает свою драгоценную ношу на кровать.

— Джизас, это же речка, надо в тапках или специальных сланцах, у меня были с собой, мог бы попросить, — Берен роется в рюкзаке и, найдя желаемое, подползает на коленях к Джею. Бережно берет его ногу и осматривает рану.

— Сильно болит?

Джею, конечно же, неловко. Сидеть смирно, позволяя Берену себя трогать, смотреть на него сверху вниз и говорить, что больно-то не слишком сильно, но вот страшно было очень.

Вместо ответа он просто пожимает плечами, стараясь дышать ровно. Странно даже, как неприятное покалывание в ране сочетается с теплом чужих пальцев, с осторожностью прикосновений.

Джей, по жизни скорее неуклюжий и неловкий, серьезных травм всегда умудрялся избегать, отделываясь синяками и царапинами без крови. Если же приходилось что-то обрабатывать, церемонились с ним редко, игнорирую до скрипа стиснутые зубы, слезы на щеках и сильную дрожь, проходящую по телу.

Джизас умеет терпеть, правда. Но иногда боль выбивает из колеи настолько, что в руки себя взять не успевается.

— Я просто… не подумал как-то, — оправдание звучит жалко, но Джизас не может сосредоточиться на собственных словах, потому что все мысли занимает предельно аккуратно возящийся с раной Берен. И в груди от этой нежности разливается слишком приятное тепло.

Берен так и сидит на коленях, заканчивая с раной, а потом как-то бездумно и ласково гладит Джизаса по ноге.

Смешной, взъерошенный, как птенчик. Берен улыбается, губы трескаются – очень быстро бежал, хочется пить, а воды в их комнате нет, разве что белое вино, припрятанное до конца смены. Берен приходится языком по нижней губе, зализывая появившуюся ранку, и продолжает, как можно спокойнее:

— Испугался? Сейчас все пройдет, а к вечеру опять уже бегать будешь.

Поверить в это совсем легко — Берен своими нежными прикосновениями и теплыми взглядами способен вылечить и от боли, и от страха, Джей с каждым днём убеждается в этом только сильнее. И желание поблагодарить, проявить свою неловкую, но искреннюю привязанность копошится в груди, заставляя дыхание сбиваться и щеки рдеть.

— Спасибо? — получается как-то глупо и неубедительно, но взять в руки, когда чужие пальцы легко проходятся по коже, лаская пострадавшую ступню, как-то совсем сложно. Поэтому Джизас решается на отчаянное — укладывает подрагивающие ладони Берену на плечи и наклоняется вперёд, чтобы быстро прижаться губами к его виску, выражая то, что греет изнутри.

Но Берен, непредсказуемый до абсурдного, вдруг решает дернуть головой, задирая подбородок, и Джизас жмётся губами к его губам, по случайности отдавая Берену свой первый поцелуй.

Правда, не то что бы Джизас жалеет о том, как все сложилось.