Нестерпимо хочется спать, и единственным способ не заснуть — э | Нестандартный пейринг

Нестерпимо хочется спать, и единственным способ не заснуть — это лечь рядом с постоянно мельтешащим человеком.

— Но? Раз уж начал, то давай рассказывай, — Берен сладко зевает, прикрывая рот рукой. Потом надо будет обязательно переместиться на свою кровать, чтобы выспаться, задача номер один. Два — выяснить, где Саурон. Но позже. Сначала — сосредоточиться на Джее.

— Ну, это было… достаточно специфичное место. Тот лагерь был организован совместно с несколькими местными церквями, туда почти все дети из воскресных школ ближайших городов и деревень ездят. Есть и литературный клуб, и театральный кружок, и спортивные секции, но ты понимаешь, с каким уклоном. И очень строгая дисциплина. Там, конечно, много хорошего было, вот например лекции по истории, их несколько лет вел один очень интересный профессор, но в последний раз, когда я туда ездил, его уже не было. Я спросил у вожатой, а мне заявили, что тот был… ну, богохульником, и его уволили. Хотя тебе это все, наверное, не интересно… — Джизас качает головой, прерываясь скорее не потому, что Берену может надоесть его болтовня, а потому, что внутри неприятно скребет от воспоминаний. — В общем, я, конечно, и родителей подвёл, и свою воскресную школу, но мне всегда там было… тяжело. Поэтому я даже обрадовался, когда документы перепутали и ничего не стали менять.

Берен молчаливо кивает — Джею необходимо выговориться, может потом полегче будет. Наверное, ему надо привыкнуть к тому, что никого такое здесь не волнует. Берен пальцами скребет ветхую простынь, не знает, как поддержать. Он ведь совсем в этом не разбирается. Что-то внутри сжимается, и Берен тянет руку — и пальцами легонько гладит Джизаса по предплечью. Тактильный контакт иногда помогает лучше всего. Берен тяжело моргает, ему очень сложно держать глаза открытыми:

— Ты никого не подвел, просто случились… неисповедимые пути Господни, — Берен украдкой смотрит на Джизаса. — Все нормально, а если кто обижать тебя будет — скажи мне, я разберусь.

Засыпая, Берен хватается за очень глупую, но довольно забавную мысль:

— А кого ты играл? Ну, там в кружках этих ваших… Хорошо, если ангела, ты на ангела похож.

Джей улыбается как-то по-особенному, печально и вселенски устало, но ничего не отвечает.

***

Смена с Джеем проходит спокойно. Он, как оказалось, парень умный, способный, ответственный и… очень красивый.

Берен неосознанно начал любоваться им сначала издалека, когда занятия разделяли их и можно было посмотреть, как Джизас хмурится или наоборот смотрит на детей с такой лаской, что хочется оказаться на их месте.

Берен любовался, ведь только это ему и было доступно, при любой возможности и глазами «фотографируя» происходящее: как Джизас улыбается ему, как Джизас восхищенно смотрит на венок из цветов, как Джизас поет на ночь.

Берен откидывает голову, заливаясь смехом, когда понимает, что влюбился в эту тощую тростинку, которого снесет любой порыв ветра. Он быстро утирает пальцами выступившие слезы. Обидно, никогда не влюблялся в лагерях, а тут одна ошибка и ты ошибся. Во истину неисповедимы пути Господни!

Берен украдкой смотрит сначала на небо, потом вниз — на реку, где Джизас плескается с детьми. Они же могут еще пять минут побыть без него? Ничего страшного не произойдёт. А он постоит здесь, полюбуется, как промокшая футболка липнет к плечам Джея…

Джей отвлекается буквально на секунду — поправляет сползшую с плеча футболку, немного поворачивает голову и замечает чуть в отдалении, на берегу, Берена. Светло улыбается, машет рукой и, пошатнувшись, оступается. А потом вдруг неожиданной болью обжигает ногу.

Вода в реке чистая и прозрачная, Джей неуверенно шевелит ступней, понимая, что от нее начинает расползаться красное. Он пугается, глупо машет руками, с трудом устояв на месте, и как-то обреченно смотрит на веселящихся вокруг детей.

Милая девушка-спасатель, имени которой Джей, к своему стыду, не запомнил, спрашивает, что случилось, с берега, видимо заметив, что Джей резко побледнел и застыл на месте.