Не в плане рекламы, а в дополнение к ниже представленному роли | Лаконские щенки
Не в плане рекламы, а в дополнение к ниже представленному ролику. Начало месяца июня богато на памятные даты: Пушкин, Чаадаев, Петр. Я бы хотел сказать несколько слов о Чаадаеве, как раз в связи с Пушкиным и Петром. Сейчас часто вспоминаются его слова: ««Любовь к отечеству – вещь очень хорошая, но есть нечто повыше ее: любовь к истине». Так истина или Родина? Или как недавно меня спросили: Родина или Христос? Сама постановка вопроса мне представляется неверной. Ведь и с истиной, и с Христом мы встречаемся в пространстве культуры, а культура – национальна. Я сейчас не о личной встрече с Богом говорю, ведь очевидно, что для того, чтобы узнать о Боге или вспомнить о Нём нужен призывающий образ из вне. Например, я впервые взял в руке Евангелие, прочитав «Мастера и Маргариту». Естественно, что человека можно перевести в поле другой культуры, заставить его забыть родной язык, национальную культуру и традицию, человека даже можно заставить забыть самого себя. И будет новый человек, человек иной культуры, как бывает с детьми мигрантов во втором и третьем поколении.
Петр в отношении нашего дворянства сделал нечто подобное. Французский язык, европейская культура и европейский же образ жизни формировали людей, для которых своя страна представлялась пустыней. Это и есть эффект Чаадаева, пишущего из Некрополиса – города мёртвых. Тем не менее именно «выстрелу» Чаадаева мы обязаны многим, в том числе и обращением к национальной культуре и возрождением исторической памяти. Это путь Пушкина, Тютчева, Достоевского, путь русской культуры, которая во многом в дальнейшем складывалась как ответ на поставленные Чаадаевым вопросы. Но европейские семена, брошенные в русскую почву, давали неожиданные всходы, которые и удивляли, и пугали Европу.
Истина Чаадаева, конечно, была европейской и заключалась в верности христианской культурной традиции. Но он вовсе не противопоставлял истину отечеству. И в той же «Апологии сумасшедшего» он пишет: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной. Я люблю мое отечество, как Петр Великий научил меня любить его». Именно Петр научил. Да и всех последующих деятелей русской культуры Петр научил, т.к. они сочетали в себе европейскую просвещённость и русскую почву. Европейская культура, литература, искусство, философия взращивали на русской почве русских гениев.
Иногда говорят, что Чаадаев презирал Россию. Невозможно с этим согласиться. В конце концов за Россию он проливал кровь на полях под Бородино и ходил в штыковую при Кульме.
Но от Чаадаева идёт так называемая «чаадаевщина», заключающаяся в презрении к русскому языку, русской культуре, самой русской земле. Ведь если прекрасные европейские идеи дают не те плоды, то виновата почва, то есть сам русский народ. Народ не тот, а значит надо либо уезжать из этой проклятой страны, либо желать ей уничтожения. Но Чаадаев в этом не виноват. Чаадаев боролся за Россию и пером, и шпагой. Он не был дезертиром, и уж точно он не желал зла и поражения своей стране и своему народу.
Более того, все это лично мне позволило нащупать некую грань, которую на мой взгляд переходить безнравственно. Нельзя презирать свою страну, свой народ и свою культуру. Этот тот круг ближних, в котором тебе судил прожить свою жизнь Бог, и та почва, которая тебя породила. И мы имеем ответственность перед умершими, и теми, кто будет после нас – сохранить свет истины на нашей русской земле.
