I. Пролепсис делает дополнительный акцент на теме предложения, | Гзом

I. Пролепсис делает дополнительный акцент на теме предложения, из чего вытекают иные отношения с ремой, а суперпозиция ожиданий реципиента относительно дальнейшего сценария развития речи говорящего меняется. Сравним «Муад’Диб забрался на шаи-хулуда» с «Муад’Диб — он забрался на шаи-хулуда». В первом случае — сухая, точно пески Арракиса, констатация факта (и во вселенной «Дюны» уместен скорее он), во втором — то ли сбивчивая речь поражённого вестового вкупе с восхищением, то ли подбадривание сомневающихся с артикуляцией особого значения фигуры Муад’Диба (у темы предложения крайне высокий статус).

II. Ситуация, в которой «Почему?» преобладает над «Зачем?». Подобное построения фразы с когнитивно-психологической точки зрения может возникать в спонтанной речи, когда обсуждаемый предмет или персона ожидаемо будут наделены большим весом в пределах гипотетического высказывания, и лингвистической машинерии в нашем мозге оказывается проще эту тему мигом зафиксировать и вербализовать (а дальше, дескать, с помощью связки «пролептическое зависимое — соотносительное местоимение» уж как-нибудь соорудим фразу), чем «пристраивать» именную группу сразу куда положено с учётом её синтаксических валентностей. Однако это не единственный механизм формирования пролептических конструкций — возможно, даже не базовый.

III. Дополнительное пролептическое артикулирование темы создаёт базис для противительно-сопоставительных отношений в пределах синтагмы (именно создаёт базис, но из него не вытекает с необходимостью, что такие отношения должны возникнуть): сравним «Кисломраков — он места успел забронировать. [А успеешь ли ты, не знаю]» с «Кисломраков-то места успел забронировать. [А успеешь ли ты, не знаю]», где противительно-сопоставительные отношения выражаются грамматически с помощью коннектора — частицы -то.

IV. Пролептическое подлежащее может выполнять дифференцирующую функцию относительно аналогичных простых двусоставных предложений без оного. Так, фраза «Ребёнок быстро осваивает язык» допускает как минимум двоякое толкование (что конкретный ребёнок в считанные месяцы овладевает грамматикой и лексикой языка или что детям в целом присуще стремительно осваивать язык), тогда как фраза «Ребёнок — он быстро осваивает язык», скорее всего, подразумевает, что денотат слова «ребёнок» имеет обобщающе-родовой характер (≈ «все маленькие дети Homo sapiens с нейротипичным развитием»).

V. У пролептических конструкций, несомненно, есть важные дискурсивные функции. На мой взгляд, одна из самых распространённых — сглаживание категоричности высказывания. Дополнительный интонационный такт в препозиции, а также разговорный, зачастую даже квазифольклорный характер таких конструкций привносит нотки извиняющиеся, оправдывающие, призывающие к более спокойному восприятию темы, ср. «Клоун — он клоуном и умрёт» против «Клоун клоуном умрёт» (идеальное название для боевика с Владимиром Епифанцевым). В фрагменте речевого акта с пролептическим зависимым, как правило, меняется соотношение силы воздействия различных функций языка. Скажем, введение пролептического подлежащего или другого члена предложения — особенно в комплексе с другими грамматическими и синтаксическими средствами — в разрезе реализации аксиологической функции языка может подспудно экстернализировать источник оценки диктума (ААА!!1 — Прим. научн. ред.): ПРОЩЕ ГОВОРЯ, высказывание будет намекать на то, что это не столько мнение говорящего, сколько, например, закрепившееся в культуре убеждение, звучащее из его уст; не его личная оценка, а, например, «его и русского народа». Предложение «К сожалению, без семиструнной гитары нет русского романса» содержит оценку говорящего или пишущего, но не показывает, на чём она основана. Между тем предложение «Семиструнная гитара — нет без неё романса русского» (здесь мы видим пролептическое дополнение вкупе с инверсией) указывает реципиенту, с опорой на какую ценностную систему (ну, приблизительно. — Прим. ред.) произведено высказывание.