О том, как появился и развивался британский the Wire — самый з | Гоша на дискотеке
О том, как появился и развивался британский the Wire — самый значимый журнал об авангардной музыке, которому в этом году исполняется 40 лет:
От фри-джаза до дроуна — представители самых необычных жанров перманентно находят понимание редакции the Wire, которая пишет о смелой, странной и шумной музыке. «Люди читают нас, чтобы узнать о неизвестных им явлениях, а не для того, чтобы укрепиться в любви к закостенелым форматам», — постулирует издатель журнала Тони Херрингтон. Среди недавних героев обложек его издания: бедуин Mdou Moctar, исполняющий гитарную музыку туарегов, аргентинская психоделик-рок-группа Reynolds, лидер которой страдает синдромом дауна, ну или представительница японской краутрок-сцены Phew.
The Wire был основан в 1982-ом году двумя лондонскими любителями джаза — Энтони Вудом и Крисси Мюрреем, которые разочаровались качеством музыкальных изданий того времени. Идея создать свое СМИ пришла к ним за обедом в маленьком итальянском ресторане, который потом на время превратился в их офис. Журнал получил название в честь трека the Wire джазиста Стива Лейси — сильнейшего американского сопрано-саксофониста XX века. Изначально издание выходило раз в квартал, но спустя два года перешло в ежемесячный режим и до сих пор его придерживается.
Первые годы редакция вещала исключительно о джазе, но затем начала вилять в сторону других жанров в поисках уникального языка и свободной ниши. Иногда the Wire заигрывал и с популярной музыкой. В 91-ом редакция даже с дуру влепила на обложку Майкла Джексона. По словам Тони Херрингтона, в тот месяц постоянные читатели просили в магазинах пакет, чтобы без объяснений дойти с их печатной продукцией до дома. По воспоминаниям еще одного руководящего сотрудника the Wire, главного редактора Роба Йанга, эта выходка дорого обошлась изданию: «Из-за Джексона мы потеряли доверие массы людей. В те годы у нас шли постоянные дискуссии — что такое Wire, и многие пуристы хотели вернуться к джазовым корням. В итоге блужданий редакционные пристрастия сместились в область лейбла Warp и ранних представителей пост-рока».
По итогам 90-х журнал сконцентрировался на странном и малоизвестном звуковом искусстве, не забывая иногда терять концентрацию. Редакция хотела популяризировать экспериментальную музыку и сбить с нее налет претенциозности. Однако лейблы и читатели все еще воспринимали the Wire как чтиво для любителей фри-джаза. К 2001-ому положение вещей стало меняться. У журнала появлялось свое сообщество. Он наконец-то превращался в площадку, на базе которой люди могли обсуждать странную музыку и не казаться странным. Редакция сторонилась пресс-релизов, навязчивых пиарщиков и старалась писать об аудсайдерах вроде какой-нибудь японской авант-поп певцы Эйко Исибаси.
Надо отметить, что в том же 2001-ом году шесть постоянных авторов издания до того угорели по своей работе, что вскладчину выкупили журнал у его издателя — Наима Атталла, который приобрел его напрямую у основателей еще в 84-ом. После второй смены собственника издание вкатилось в самый успешный период, до 2008-го тираж держался на отметке 27 тысяч экземпляров. Благодаря крайней нишевости the Wire оказался важен и для читателей, и для самих музыкантов. Конечно, столь идеалистическое предприятие не озолотило инвесторов, но осталось на плаву, несмотря на все кризисы, взлет стриминга и упадок печати.
При этом представители других музыкальных СМИ долгие годы упрекают журнал в слишком серьезном и снобистском подходе. Но Херрингтон, похоже, с этим уже смерился. «Люди говорят: О, Wire это так интеллектуально. Вовсе нет, побойтесь бога! Я ушел из школы в 16 лет. Просто кому-то свойственно верить, что музыка — это не то, о чем надо задумываться. И это нормально. Но вряд ли стоит критиковать тех, кто хочет вдуматься в происходящее, — рассуждает он, — Наша задача не в том, чтобы публиковать сложные для восприятия тексты, а в том, чтобы отнестись к музыке с вниманием и уважением. И если кому-то такой подход кажется элитистским, что ж, я не могу этого изменить».
