Я люблю, когда на меня обрушивают сразу всё горе, которое мне | Гиллиланд-Гиллиланд

Я люблю, когда на меня обрушивают сразу всё горе, которое мне предназначается в этот конкретный период времени. Не надо порционно. Сразу все вываливайте! Так, что у нас тут?

Ага, так, я плохой, ленивый, веду себя, как обнаглевший шакал, тупой я, что ещё? Неблагодарный! Отлично, родные, можно я уже пойду в свой третий класс, чтобы отдышаться, я и уроки сделал.

Но так происходило со мной редко. Меня берегли. И правду обо мне сообщали, завернув битые стекла педагогики в отвлеченную историю, притчу, нравоучение 1854 года из книжки «Молитесь,христолюбивые чада, за царя!»

Иногда размеры притчи о курившем мальчике превосходили по объему и душевному жару описание гибели Рязани от поганых.

Среди пепла и воя, выдерживая из зала стрелы каленые, пробирался я в коридор с портфелем и, закинув рога за спину, мчался в школу. В которой меня просто таскали за уши по кабинетам и пинками вызывали к доске. Отдыхал я в школе. Душой.

Размер куска колбасы, в который запихивают пожилому псу таблетки, имеет значение.
Моргаешь, глядя на пять кило фарша. Соображаешь, а что же там внутри-то, боженька ты мой?!

Это как с антидепрессантами. Их прописывают от всего. И ты волнуешься. Потому что точно такие же выдают твоему знакомому, а он же форменный параноик, следит за всеми, меня прослушивает и через стены облучает, специально на вертолете кружи по ночам над моим
домом. На беззвучном вертолете. Черном.

По интернету узнаешь, сверяясь с рецептом и механизмом обратного захвата, что у тебя.

И сообщаешь диагноз врачу, а тот радуется, он просто слов таких подобрать не мог, чтобы так точно и в цель!

Поэтому утро я начинаю с исповеди о своих недостатках людям, которые в кошмаре от того, что проснулись в моем доме. Не надо давать собеседнику шанса на притчу.