В последний день лета я хочу рассказать о чудесной книжке, к | Еда для радости с Еленой Мотовой
В последний день лета я хочу рассказать о чудесной книжке, которую недавно прочитала. Она рассказывает о викторианской поэтессе Элизе Эктон, которая во многом создала современный стандарт записи рецептов и реформировала домашнюю кухню. За десять лет работы она написала кулинарную книгу, вдохновлявшую поколения кулинарных писателей (и плагиаторов). “На кухне мисс Элизы” Аннабель Эббс – уютное и утешительное чтение, после которого тянет достать свои рецепты и приготовить что-нибудь эдакое. Она о том, что кулинария полна непознанного и ещё о том, что готовить по нормально отработанным и грамотно написанным рецептам может каждый.
«Я беру в руки потрепанный томик с масляными пятнами на кожаном переплете: «Новая система приготовления домашней еды от леди».
— Послушайте, миссис Дарем, вам понятны эти рецепты?
— Сказать по правде, мисс Элиза, ничего в них не разберу. Я не сильна в чтении.
Я перечитываю другой рецепт. Грамотность хромает, рецепт совершенно не вдохновляет на воплощение, описание расплывчато и невразумительно.
— Если я прочту вслух, вы сможете мне объяснить, что хотела сказать эта добрая женщина?
— А зачем вам? — Она бросает на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.
— Я не понимаю — возможно, из-за того, что у меня нет опыта в кулинарном искусстве. В отличие от вас, миссис Дарем. Вы так прекрасно готовите, что мы просто не представляем, как без вас обойтись.
Она польщенно кивает.
— Я обычно стряпаю по своим рецептам, которые собрала за долгие годы работы.
Я начинаю читать:
— «Пудинг из черного хлеба. Полфунта черствого черного хлеба, измельчить. Столько же изюму, столько же нарезанного нутряного сала, сахару и мускатного ореха. Смешать с четырьмя яйцами, полной ложкой бренди и двумя ложками сливок. Варить пудинг в салфетке либо в миске, которая полностью его покрывает, три или четыре часа».
Меня охватывает раздражение. Если бы кто-то написал столь неточные и невразумительные стихи, как этот рецепт, его бы подняли на смех.
— Она ведь не хочет сказать, что туда надо положить полфунта мускатного ореха? И полная ложка — это сколько? Откуда нам знать, имеет она в виду черпак или ложечку для соли?
Миссис Дарем втягивает щеки и закатывает глаза.
— Мой рецепт получше будет, — говорит она. — Натереть полфунта мускатного ореха — с ума сойдешь, да и стоит он целое состояние. И здесь не говорится, что изюм надо помыть и очистить от хвостиков.
Она неодобрительно цокает языком:
— И что значит три или четыре часа? Никуда не годные рецепты, а ведь эта книга есть на каждой кухне, где я работала.
Я в третий раз проглядываю рецепт. Меня что-то гложет. Не просто очевидный перерасход ресурсов и раздражающие неточности. Я мысленно перебираю ингредиенты: хлеб, изюм, свиной жир, сахар, мускатный орех, яйца, бренди, сливки.
— Каким вы представляете этот пудинг на вкус, миссис Дарем?
— Будь моя воля, я бы добавила другие ингредиенты. Соль, чтобы усилить вкус. Буквально щепотку. И немного цукатов. И чуточку свежего лимонного сока в жир.
Разумеется, она права. Рецепт этой загадочной леди ужасен. Бестолково написан, неточен и неряшлив. Мне не терпится улизнуть вместе с поваренной книгой. В ушах звучат слова [издателя] мистера Лонгмана: «Идите домой и напишите мне кулинарную книгу».
