«Медный всадник» весь соткан из мифов. В первую очередь, конеч | Defessa sum te ridendo

«Медный всадник» весь соткан из мифов. В первую очередь, конечно, религиозных (ветхозаветных и не только): тут и сотворение суши среди воды, и потоп, и страдания Иова, и конец времён.

Почётное место занимает и миф об ожившей статуе, причём ожившей не на радость создателю, как, например, Галатея, а для реинкарнации изображаемого ей лица и мести его обидчику. Якобсон отмечает, что губительной статуе посвящены целых три произведения Пушкина, присоединяя к «Медному всаднику» и «Каменному гостю» ещё и «Сказку о золотом петушке». По его мнению, во всех этих случаях статуя (ну или статуэтка) как бы становится главным действующим лицом (и даёт произведению название), наказывает того, кто дерзнул оскорбить покойника (в честь которого статуя воздвигнута или с которым она ассоциируется) и разлучает его с желанной женщиной: Евгения с Парашей, Дон Гуана с Доной Анной и царя Дадона с шамаханской царицей.

Образ мстящей статуи, вероятно, корнями тоже уходит в античность; по крайней мере, он встречается в рассказе Лукиана «Любитель лжи, или Невер», а это II век нашей эры.

Я стала вспоминать подобные примеры из литературы более современной, и первым в голову пришло «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» нобелевской лауреатки Лагерлёф – там оживали бронзовый король, возмущённый дерзостью Нильса, и деревянный солдат, пришедший ему на помощь.

В рассказе Валерия Вотрина по велению хормейстера Вортона оживают и начинают петь каменные фигуры собора. Своим воем они заставляют капитулировать город, несправедливо обидевший героя.

Завершить список хочется повестью Пелевина «Зал поющих кариатид», пусть она и не совсем в него вписывается. Малахитовая кариатида Лена – не ожившая статуя, а самый настоящий человек, правда, под действием специального препарата она сутками способна сохранять полную неподвижность. В своём новом обличии она тоже несёт гибель, но в её мире это «самое лучшее, что только одно существо может сделать другому».