2021-01-16 13:14:18
Ричард Итон показывает как суфийское благочестие было интегрировано с имперским призванием, на эпизодах из карьеры Мирзы Натана, могольского офицера, служившего в Бенгалии, автора исторической хроники Бахаристан-и-Гайби.
В начале 1612 года наместник Бенгалии Ислам-хан, ранее пообещавший Натану месячный отпуск, впоследствии приказал ему помочь отразить вторжение араканцев в южную Бенгалию. Мирза решительно протестовал против этого приказа, обрив голову и надев рваную одежду факира. Более того, 4700 его бойцов плюс большое количество обитателей лагеря (bāzārīān) сделали то же самое. Некоторые, как писал офицер, действовали из страха потерять свой паек, если они не будут имитировать поведение своего покровителя, а другие поступили так из своей простой и чистой преданности ему. Не менее показательна и реакция наместника на все это. "Хорошо", - ответил он через посланников. - Никто не должен ничего говорить о любом образе жизни, который он выбирает. Но, приняв участие в жизни факира, которое является занятием наших предков, будет благородно с вашей стороны прийти к нам, чтобы получить наше благословение, а затем заняться этим делом". Ислам Хан был внуком шейха Салима Чишти, наставника Акбара, и вероятно поэтому говорил о суфизме, как о "занятии наших предков"
В другой раз, разгневанный политическими интригами во время одной из своих военных кампаний в северной Бенгалии, Натан снова сослался на суфийскую модель отречения, написав, что он "утешил свои беды рассказами о том, что случилось с Мансуром Халладжем", имея в виду классического мученика в мистической традиции. А в 1624 году, когда его преданность непримиримо разделилась между императором Джахангиром и его мятежным сыном, будущим Шахом Джаханом, и предав их обоих, Натан в конечном итоге выбрал решительный шаг - вообще отказался от имперской службы. Чувствуя себя "брошенным в колодец бедствия", он пешком и почти в одиночестве направился прямо к святыне Мир Сайида Ахмада аль-Хусаини в Малатипуре, где в замешательстве и отчаянии он пал перед преемником этого святого, целуя его ноги.
"Таким образом, может показаться, что суфизм, или, точнее, стиль благочестия, основанный на институционализированном неприятии мира и культе святых, во многом был встроен в этос могольского служения в Бенгалии. Подобно тому, как чиновник в тогдашнем минском Китае мог быть конфуцианцем за своим столом, но даосом, находясь дома или на пенсии, в могольской Бенгалии деятельность солдата-администратора и отрекшегося от мира мистика / аскета были интегрированы. Взрощенное через популярные культы святых и тесные исторические связии между орденом Чишти и правящим домом Великих Моголов (а до этого султанами Пандуа и Гаура) сформировалось суфийское мировоззрение отречения от мира, которое при этом было не антитезой мирскому делу управления империей, но дополнением к нему."
Richard Eaton, The Rise of Islam and the Bengal Frontier
808 viewswhite tree, edited 10:14
Д
