Обсуждать и клеймить в расчете на лайки собственного угодливог | Контражур Ирины Павловой

Обсуждать и клеймить в расчете на лайки собственного угодливого читателя – куда мельче и ниже, чем у самого автора дневников. Есть в этом что-то лакейское, смердяковское.
И вообще: никогда не верьте высказыванию художника.
Оно всегда - в 99% случаев – для вас, дурачков, и написано. Чтобы вас эпатировать и разозлить.
Читайте их книги, смотрите их фильмы.
Пишите, наконец, свои дневники. Вдруг они кому-то потом станут интересны.
А про всё остальное Пушкин уже сказал, и добавить нечего:
«...Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? черт с ними! слава богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов. Его бы уличили, как уличили Руссо – а там злоба и клевета снова бы торжествовали.
Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. – Охота тебе видеть его на судне?
Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы!
Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы – иначе.
Писать свои Mémoires заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать – можно; быть искренним – невозможность физическая. Перо иногда остановится, как с разбега перед пропастью – на том, что посторонний прочел бы равнодушно. Презирать – braver – суд людей не трудно; презирать суд собственный невозможно».