– Ну, вообще-то, меня учили, что если чужим пользуешься, на ци | Контражур Ирины Павловой

– Ну, вообще-то, меня учили, что если чужим пользуешься, на цитату ссылочку бы неплохо оставлять…
– Не понял… Вы про что?
– Ну, как: про золотой шар и свидригайловскую баньку…
Он некоторое время молчит и хмурится, ему явно не понравилось, то, что я сказала. У меня сердце упало в пятки, но он вдруг улыбнулся.
– Ну и молодец, что заметила. Но больше не говори никому!
Я киваю головой, как китайский болванчик, и в тот же вечер нарушаю обещание, хвастаясь половине города своей прозорливостью.
… Проходит сколько-то времени, наступает 50-летний юбилей Тарковского, в питерских кинотеатрах везде показывают его ретроспективы, все пишут юбилейные статьи о нем, снимающем сейчас в Италии, и вдруг – как гром средь бела дня: Тарковский остался за границей. Для всех это такой шок, что новость даже не обсуждается особо; просто я вижу, что в тот вечер куча народу напивается в Доме кино…
…Проходит еще сколько-то времени, и Тарковский, про болезнь которого все, конечно, знали, умирает.
И снова шок: словно все надеялись, что уж его-то смерть непременно пощадит...
Мы сидим вчетвером в Доме кино, в ресторане – Герман с Кармалитой и мы с Павловым, пьем, Герман вдруг всхлипывает и говорит:
– Пусто стало…
Выпивает одним махом, и разражается длинным монологом про то, что даже если бы ААТ ничего больше не снял, самим фактом своего существования он поддерживал бы в человечестве идею о том, что культура жива.
Возразить нечего.
***************
P.S.
Сейчас часто приходится слышать в качестве оправдания неумелых кинематографических работ, что, дескать, это дебют, а вот когда автор поднаберется мозгов и поднакопит профессиональной мускулатуры, тогда, мол...
В кино (да и не только) постоянно приходится слышать это оправдание профессиональной беспомощности...
Я считаю, что эти разговоры в пользу бедных.
Никакой «дебют – не дебют» не может служить оправданием и объяснением неумелости и бесталанности.
По мне – так молодой режиссер приходит делать дебютный фильм или спектакль, чтобы заявить о себе. И вложиться в это должен на разрыв аорты.
Сколько примеров из прошлого, когда дебют молодого режиссера или писателя (а иной раз и актера) был лучшим, что он сделал в жизни. Потому что выплеснул там ВСЁ, ЧТО У НЕГО БЫЛО НАКОПЛЕНО.
Я считаю, что дебют человек обязан делать с огромным запасом, со страстью, с желанием впервые реализовать то, что копилось всю предыдущую жизнь, как в последний раз (вдруг больше не случится такой возможности?).
Не созрел – так созревай сперва, копи творческую энергию. Да хоть бы и творческую злость, если угодно.
А потом уже выдай так, чтоб все закричали «Смотрите, кто пришёл!».
Достаточно вспомнить, что Тарковский дебютировал «Ивановым детством», а уже второй его картиной стал потрясающий «Андрей Рублёв», вошедший в первую десятку шедевров мирового кино за всю его историю.
***********
P.P.S.
В ленте уже опять начал гулять набор цитат из дневников Тарковского.
Там – гадости обо всех на свете и обо всем, в том числе и о том, что любимо и дорого.
И комментарии такие, что туши свет.
Имею заметить.
Была знакома лично. Не могу сказать, что самый был приятный был человек. Высокомерный, недобрый, желчный, подчас – мелочный.
Но я ни разу нигде ни от кого не слышала про белых и пушистых гениев, безупречных в личной жизни. И я совершенно не считаю, что личный дневник – это повод для обсуждения персоны.
Да, спору нет: они все – и Пушкин, и Толстой, и Достоевский писали свои дневники, понимая или догадываясь, что рано или поздно их личные записи станут известны человечеству. Толстой, так прямо и писал для вечности, а не для себя, Пушкин и Достоевский – для себя, но с оглядкой. Тарковский – тоже для себя – но тоже с оглядкой.
Другое дело, что «оглядка» их была не для угождения праздношатающимся, а тоже «для вечности», и говорилось в этих дневниках нередко то, что некомильфотно было бы сказать вслух, а сказать хотелось.
И те упоминаемые в дневниках классики – это они для нас классики, и те упоминаемые в дневниках шедевры – это они для нас шедевры. Но не для них.
Не нравится – не читаем.
Оспоривать – поздно: автор всё равно не услышит.