После крайнего занятия курса про левые идеи вспомнился мой про | Pavel Shchelin
После крайнего занятия курса про левые идеи вспомнился мой прошлогодний путь о сверхвульгаризации Левой (в широком смысле этого слова) мыслью религиозных архетипов.
Итак, один из главных принципов современной мысли – ощущение собственной оригинальности и способности привнести нечто принципиально новое в представление о человеческом. Если быть точнее, ощущение того, что наши проблемы настолько неповторимы, что накопленный до недавнего времени опыт абсолютно неприменим к существующим сегодня реалиям жизни. Особенно это проявляется в прикладной философии второй половины XX века, которая в каком-тот смысле похожа на человека, с упоением изобретающего велосипед, будучи уверенным, что до него не было придумано даже колесо. Между тем, раз за разом подтверждается истинность наблюдения Карла Шмитта, о том, что все современные политические феномены – суть феномены религиозные.
Так, в своих работах Герберт Маркузе выступает революционером, считающим, что, наконец-то, настала возможность освобождения человека от потребности труда.
«Разве человек не может жить без этой глупой, выматывающей бесконечной работы – жить без отходов, с меньшим числом приборов и пластика, но с большим свободным временем и свободы … Отказ от взросления, становления взрослым с его необходимостью продуктивно работать и соответствовать обществу, отказ от заработка на жизнь на глупых,: бесчеловечных и ненужных работах … потому что эти нормальные работы возможны только благодаря эксплуатации трущоб и внутреннего и внешнего капитализма».
Но что есть этот идеальный мир Маркузе, кроме как обмирщенная и выхолощенная интерпретация христианского Царства Небесного? Уже более 1600 лет назад звучали слова практически идентичные и уже в 1600 году была очевидна их утопичность (напомню утопия – мысль, у которой не может быть физического места в этой реальности), и несостоятельность их имманетизации (воплощения) без божественного на то вмешательства. Судите сами – ниже отрывок из 36 главы комментария Иоанна Златоуста на Евангелие от Иоанна.
«- А почему, скажешь, мы ныне трудимся? Потому, что ты не хотел вести благоразумно жизнь без трудов. Если исследовать внимательно, то ведь бездействие и без того обыкновенно развращает нас и причиняет много трудов. Например, оставим в заключении какого-нибудь человека и станем только кормить его и наполнять его чрево, не позволяя ему ни ходить, ни заниматься каким-либо делом; пусть он наслаждается трапезой и ложем и постоянно пресыщается: может ли что быть несчастнее такой жизни?
- Но иное дело, скажешь, заниматься чем-нибудь, а иное – трудиться; ведь можно же было тогда делать без трудов? Не так ли?
- Конечно так; этого и Бог хотел, да ты сам не стерпел. Бог повелел тебе возделывать рай, назначив в этом тебе занятие, но, не присоединив к этому никакого труда; а если бы и в начале у человека был труд, то после Бог не возложил бы на него труда в виде наказания. Можно делать и не утруждаться, как то свойственно ангелам. А что они занимаются делом, послушай, как говорит о том Писание: «крепкие силою, исполняющие слово Его» (Пс.102:20). Теперь недостаток силы делает нам много труда, а тогда этого не было, так как «кто вошел в покой Его, – говорит Писание, – тот и сам успокоился от дел своих, как и Бог от Своих» (Евр.4:10), разумея здесь не бездействие, а нетрудность дела».
В итоге, не будет преувеличением сказать, что при свободном и не догматическом подходе к анализу прочитанного, тексты Маркузе и всего постмодернистского движения на символическом уровне часто оказываются на проверку не более чем многословной, хотя и талантливо написанной интерпретацией классической притчи о Вавилонской башне, одного из тех опытов, что не дает покоя нашему коллективному воображению.
