Увидев полетевшие искры и испугавшись за то, что так можно и | великий и счастливый ребёнок
Увидев полетевшие искры и испугавшись за то, что так можно и всю систему с ребёнком спалить, не говоря даже о квартире, кошке, муже, соседях, а того и гляди в криминальные сводки на первом попасть, она решила разобраться, как цепочка работает и где замыкает, где какой предохранитель заменить. И решила она электрика вызвать, но не того, который сам чинит, а который ещё и поможет понять, как устроено и откуда проблемы.
Григорий Бессонов, как говорили старожилы дома, был светлая голова и мастер на все руки. Отказав в своё время дженерал электрикс, предлагавшим ему пост главного инженера региональной штаб-квартиры в Москве, он остался помогать обычным людям с их ежедневными проблеми за минимальный оклад электрика ЖКУ.
— Вижу, вижу, — сказал Григорий, внимательно выслушав её наболевшую историю. — У вас тут, похоже, есть небольшое непонимание, как вообще это работает, попробую объяснить. Вот вам, например, кажется, что есть отдельно вы, отдельно он, так? А ещё, что вы с утра это тот же человек, что вы вечером, и он с утра это тот же человек, что он вечером, так?
Она не ответила, прочувствовав в этот момент, почему именно так соседи отзывались об этом просто одетом, неприметном человеке.
— Так вот, — продолжил Григорий. — И самое главное, вы всё время воспринимаете то, что у вас происходит, одинаково, как будто во всех действиях есть смысл. Теперь посмотрите, что получается, если всё соединить. Одна часть вашей системы, — подмигнул он златовласому улыбчивому парню, — находится в состоянии исследования и в этом состоянии может брызгать молоком по квартире, выходить зимой в футболке на улицу, бить ногами кошку. Это может вызвать у вашей части системы раздражение и, почувствовав угрозу распада системы, вторая её часть отреагирует на это расстройством, что в свою очередь вызовет в вас желание её утешить и тёплые чувства. Почувствовав возвращение в целостное состояние, вторая её часть опять перейдёт в состояние исследования.
У неё немного закружилась голова и она медленно присела.
— И что же делать? — слабым голосом спросила она.
Григорий тихо улыбнулся её способности не настаивать на своём.
— Можно перестать относиться к его действиям как к самостоятельным, отдельным от вас и всегда одинаковым. Если вы будете понимать, на каком витке колебаний находится ваша система, то вы не будете пытаться изменить его поведение на витке расстройства, потому что его каприз сейчас не про поведение, а про то, что система отклонилась от своего нормального состояния, она распадается, значит нужна любовь, а не объяснение того, что происходит.
— Этому можно научиться? Или это... недоступно?
— Можно, конечно, и зайца научить курить. В принципе, ничего нет невозможного… для человека с интеллектом, — с внутренней усмешкой ответил Григорий цитатой на непроизвольно всплывшие слова Прокофьи Людмиловны из того самого фильма Рязанова. — Но вообще это самый сложный, наверное, способ, я вообще не уверен, что можно удерживать такое точное понимание кроме как в какие-то моменты просветления. Читал я в одной книге, что где-то на востоке эта проблема решается уравниванием всех состояний, чтобы не было ни больших расстройств, ни великих открытий. Есть в этом своя мудрость, ведь великое открытие никогда не знаешь к чему приведёт, может, и к разрушениям необратимым.
Григорий повернулся к двери, собираясь уходить. Она встала проводить его.
— А вообще, — уже в дверях сказал он, — вы просто наблюдайте внимательно, может, записывайте иногда, что происходит. Бывает, напишешь о том, что волнует, и сразу заметно, каким способом описано, а, значит, и как мир воспринят был. Может только описания наши не всегда миру реальному соответствуют. Хотя именно тут определённая точность будет совсем не лишней. Того и гляди, точнее видеть будете, лучше жить будем. Ну вы это, если чего, звоните.
