Что ж мне теперь делать? Как без обуви по морозу добираться до | На камне и на песке

Что ж мне теперь делать? Как без обуви по морозу добираться домой? Хозяйка тоже переполошилась, но чем тут поможешь? Жили в войну бедно, лишней обуви ни у кого не было. Потужили мы с нею над моей бедой, но делать нечего. Надо было идти. Собрала хозяйка тряпьё, какое было у нее в доме, и я намотала тряпки на ногу. С тем и отправилась в путь.
Вышла во двор, а там мороз давит так, что все вокруг аж посерело от холода. Подошла к калитке, остановилась и думаю: что ж это будет со мной? Дойду я до своего дома, увижу ли своих детей?
А в это время мимо двора по профилю [профилем на Кубани называли автомобильную дорогу] катится пустая арба [длинная высокая телега на четырех колесах для перевозки сена или соломы] , запряженная парой волов. Волы идут мерно, только пар из ноздрей. На передке сидит погонщик, закутался с головой в огромный кожу́х [овчинный тулуп] . Я еще удивилась: и надо было ему выезжать в такую лихую погоду?
Арба проехала мимо, и я тоже вышла на профиль. Ступаю по мерзлой земле своим тряпочным постолом, а в голове одно: куда приведет меня эта дорожка?
Волы вроде как ускорили шаг, и арба стала заметно удаляться. Вдруг что-то темное выпало из нее на дорогу. Что это? – подумала я. – Или мне почудилось – арба-то совершенно пустая.
Подхожу ближе и глазам своим не верю: прямо передо мной на земле лежит пара постолов. Совсем новеньких! Когда опомнилась от изумления, подняла глаза, а арбы уже и след простыл. Соображаю, что ж мне с этим делать? Постолы мне, конечно, очень нужны, но они же чужие, потерянные? Смотрю в растерянности по сторонам и замечаю: стоит у ворот дома напротив чистенький такой, седенький старичок. В теплой добротной одежде, в шапке. Смотрит на меня ясным взором, и видно, прочитав в моих глазах немой вопрос, ласково говорит:
- Вам нужно? Ну, берите…

+++
Уже 3 февраля 43-го года Анатолий, живой, хоть и не очень здоровый, вернулся на Прорву в родной дом. Как и наказывала ему мама, бежал. Но не из лагеря. За несколько недель до освобождения Краснодара Красной армией, часть лагерной молодежи, которая была покрепче, немцы погрузили в вагоны и отправили в Германию. На станции Тимашевская эшелон на какое-то время остановился, тут дядя Толя и воспользовался своим шансом. Каким-то чудом выпрыгнул из вагона, и, хотя по нему стреляли, сумел укрыться за кучами сгруженного песка, и от преследования ушел.
Дома, конечно, побыл недолго. Как только в районе появились наши войска, ушел на фронт. Воевал достойно. За короткое время был удостоен двух орденов солдатской Славы. Получил бы, наверняка, и третий, если бы ни тяжелое ранение и потеря ноги. После войны Анатолий Степанович Рубан окончил финансовый институт и много лет трудился главным бухгалтером на предприятиях «Кубаньрыбакколхозсоюза».
…В 60-е годы, когда не стало дедушки, старшие дети перевезли бабуню из родного хутора поближе к себе в город Приморско-Ахтарск, где жили сами. Купили ей полдомика с небольшим двором. Во дворе посадила бабуня любимые ею вишни, в огороде каждый год выращивала картошку-американку, а перед домом по весне высаживала кубанскую экзотику – душистые олеандры.
Жила душа в душу с природой, в мире с соседями и в согласии с совестью. Не скажу, что была бабуня набожной. Но в ее светлой спаленке в святом углу всегда была икона Спасителя, под нею в рамочке – литография "Новый Аѳонъ", а у самого изголовья кровати, на тумбочке, стояла икона Николая Чудотворца…

Владимир Стефанов
Москва 2021