2021-05-26 09:38:35
И снова – Африка
Интересный вопрос задали ув. коллеги @businessafrica - может ли Конго стать Саудовской Аравией «в смысле кобальта».
Здесь нужно уточнить - «Саудовской Аравией» как свинг-поставщика ценного сырья?
«Саудовской Аравией» как страны с богатой правящей верхушкой?
«Саудовской Аравией» как страной сравнительно высоких жизненных стандартов (современные города, хайвеи, высокие зарплаты, вот это вот все)?
Как говорится, из этого списка вы можете выбрать две опции.
Собственно, субсахарская Африка этот выбор сделала 60 лет назад на старте своей независимости - экспорт сырья и миллиарды долларов для хозяев страны -автомат Калашникова и «особый путь развития» для всех остальных. И война за эти ресурсы, было дело. В Конго, кстати, воевали больше других
Разумеется, были разговоры, что «освобожденная Африка» себя еще покажет – ну, она себя и показала.
На самом деле, проблема здесь в отсутствии мотивации элит. Чтобы ни говорил кандидат в "спасители отечества" ДО прихода к власти, ПОСЛЕ прихода к власти, он моментально соображает, что развивать экономику и повышать доходы людей, совершенно не нужно – на меньшую часть выручки от экспорта можно нанять карателей и охрану, а большую часть складировать в европейских банках. (И это не только в Африке так) Рост экономики такому режиму противопоказан, потому что если гражданин зарабатывает, условно, сто долларов в месяц, карателю и охраннику можно платить двести и он будет счастлив.
Исключения можно пересчитать по пальцам одной руки.
Ботсвана - любимый кейс в учебниках по институциональному развитию, лидер по темпам роста в Африке. При этом Ботсвана (как и все ее соседи) живет на ренту от продажи алмазов. Почему у Ботсваны все получилось?
Потому, что двухмиллионная Ботсвана - «страна одного народа», раньше она называлась Бечуанленд. Племя бечуанов сформировало институты, которые вполне успешно, по африканским меркам, делят доходы от продажи алмазов и построило вполне приличную экономику. Но, как отмечал Юрий Аммосов «
политический процесс страны вполне демократичен, но при этом за полвека ни разу не привел к смене власти. А вот у небечуанского меньшинства дела обстоят намного хуже: и политически и экономически они изолированы». Бечуаны не делятся ни властью, ни деньгами. Власть в Ботсване меняется регулярно, но всегда «среди своих».
Почему «мононациональность» - это важно? По данным исследований Пола Кифера и Филиппа Нака (Woldbank), в мононациональных сообществах уровень межличностного доверия выше, соответственно - выше качество институтов и ниже уровень коррупции.
Пример №2 – Руанда. Там два племени - тутси и хуту. В 1994 году хуту едва не вырезали соседей. Но повстанческие отряды Пола Кагаме разгромили правительственные войска, остановили геноцид и Кагаме возглавил Руанду, за успехи в экономике его называют «африканским Ли Куан Ю». Но провести «честные выборы» Кагаме не может, поскольку тутси их проиграют - просто потому, что их намного меньше, а рисковать своим народом Кагаме не хочет.
Но, чтобы сохранить лояльность хуту, Кагаме сравнительно успешно развивает экономику, не ворует сам и не позволяет другим (в Руанде самый низкий уровень коррупции в Африке, после той же Ботсваны). Кроме того, Руанда - страна победившего феминизма - женщины занимают там множество политических и административных постов с реальными полномочиями, и развитое местное самоуправление.
Третий пример – Гана. Тоже развивающаяся экономика, тоже работающая демократия (понятно, Гана – сфера столкновения интересов транснациональных корпораций, и коррупция там есть, но на фоне соседей страна выглядит прилично). При этом в 1979 году президент Джерри Роллингс пришел к власти с автоматом в руках (в прямом смысле слова) и начал с того, что перестрелял генералитет и руководство тайной полиции – то есть, сменил элиту. А с новой элитой у Роллингса вполне получилось – сам он правил Ганой 19 лет, но смог выстроить институты, позволившие ему в итоге отказаться от власти «по-хорошему». (подробнее – здесь)
Примерно так
151 views06:38
H
