Мы, большие начальники. Sic transit gloria mundi - Мы, больши | Больница в моей голове

Мы, большие начальники.
Sic transit gloria mundi

- Мы, большие начальники, очень любим хорошую палату. Дайте мне хорошую палату, лучшую. – с трудом пыхтел Вадим Кузьмич, через каждое слово замирал, захватывал воздух ртом, расширял ноздри. Иногда покашливал, в этот момент синел. Взгляд становился стеклянным, устремленным за пределы стен больницы, затем синева отступала, взгляд собирался на собеседнике и речь продолжалась, - двухкомнатную и … хозяйку при ней… чтоб помогала.

После некоторых трудов расстегнул портфель, вынул оттуда пачку денег и несколько соболиных шкур.
— Вот, возьми, хватит на первое время.
Кассир приняла по договору деньги, шкурки положила на полку до дальнейших распоряжений начальства.

Положить в двухкомнатную я его не мог, поскольку полагалась ему интенсивная терапия. Вадим Кузьмич утопал в отеках и жидкость плескалась по легким и животу. Ни ходить, ни лежать он не мог, только сидеть, наклонившись вперед, без особых движений. В таком положении его и перемещали. Было у него оперированное сердце с пороком, сердечная недостаточность, отек легких подступал время от времени и пытался убить, но до поры этого не делал. Украшал картину цирроз печени с очень низкими белками крови, что делало прогноз и вовсе сомнительным.

Но господь в те дни был милостив, не то, что в наше время, постепенно лечение действовало, лишняя жидкость уходила, дела Вадима Кузьмича налаживались.
Перевели его в палату для больших начальников. Двухкомнатную. Хозяюшку, правда, не поселили, но медсестра была за дверью, а на стене кнопка, сразу придет, если что.

Вадиму Кузьмичу было за 80. Но потеряв груз лишней жидкости в организме, сделался он деятелен и говорлив, хотя и продолжал зависеть от кислорода в носовой канюле.
— Вот старый я стал и беспомощный. И сбежал с Камчатки. А ты знаешь доктор, кто я? Я начальник Камчатки. Не всей, правда, но северной ее половины точно. Весь Корякский округ был моим.

Тридцать лет я отвечал там за снабжение. С советских времен. Пароходы, самолеты, обеспечение оленеводов и вывоз продукции – все было через меня. И не хотел, а деньги сами к рукам липли. Стало у меня их столько, что и деть на Камчатке-то и не куда. Да, бывало, любили, мы, большие начальники, взять вертолет и на Долину Гейзеров слетать или другие какие приятные места. Порыбачить, на медведя сходить. На том и все развлечения. Жена у меня давно умерла, человек я одинокий.

Гляжу – старость подкрадываться начала. Так я ушел от дел. Но все равно богаче меня никого не было. Хозяином остался. Построил себе дом-дворец на высоком морском берегу, почти Аляску видно. Взял себе в услужение двух дур-птушниц, по хозяйству и по мужской надобности.

Садился на снегоход и дня на три в тундру. Соболей прямо на ходу стрелял, вон шкуры – возьми. Жене шубу сошьешь.

У вас тут хорошо, добрые все.
А в сердечном институте не так. Я же человек не жадный. В кассу заплатил Хирургу сердечному долларами заплатил, больше, чем в кассу. А он вечером перед операцией ко мне заходит, спрашивает. Как чувствую. Хорошо, говорю. А он смотрит на мой перстень алмазный, я его из кольца жены переделал. И говорит, - подари. Я да как же, это память о жене, не могу. А он – жить хочешь – подаришь. Так и подарил.

Думал потом прислать представителя своего, ноги ему сломать. Да простил. Операцию хорошо сделал, сердце работает. Путь с этим живет его грязная душа как может.
===
Небыстрое дело лечение таких пациентов. Месяц прошел. Подружился Вадим Кузьмич с соседом, из палаты рядом. Тоже большим начальником.

- Антон Петрович, сосед мой – большой человек. Начальник строительного комбината. Умеет жить. С советских времен тридцать лет начальник. Казалось бы, цемент да кирпич, а жить умеет, деньги сами к рукам липнут, как у меня. Он хотя и в Москве, но тоже и при СССР не страдал, сделал у себя на комбинате баню с комсомолками, а на выходные в Сочи в собственный санаторий летал. Мы, большие начальники умеем жить. Вот у него служанка в палате есть, а я свою с Камчатки не привез. Хоть мы немолодые, но порядки определяем, видел, как нему приходят заместители, дрожат от страха.