2022-07-11 19:54:58
Следующие две недели обещают быть очень странными…
Дело в том, что я буду рассказывать вам о животных в искусстве.
«Ура! Котята!» - уже обрадовались вы…
Нет. В том-то и дело, что не котята.
Будут улитки. И будут насекомые всякие. Из пушистого – зайцы.
Почему такой странный выбор? Не спешите; скоро сами все поймете)
А пока давайте начнем с разговора о мухах. Мухи в искусстве, знаете ли, не дают мне покоя…
Вот, например, одна нагло уселась на раме «Портрета монаха-картезианца» кисти Петруса Кристуса (художник этот жил в эпоху позднего средневековья).
К чему она здесь?
Во-первых, муха – это, конечно, trompe-l'œil, изображение-обманка, которое зритель может принять за настоящее.
Во-вторых, она придает картине глубину: наш взгляд волей-неволей фокусируется на ней, и благодаря этому лицо изображенного, оказавшись на периферии зрения, как бы удаляется.
Все это так, но есть еще кое-что.
Дело в том, что в человеке, которого раньше называли просто «монахом-картезианцем», в последнее время предлагают видеть конкретную личность – Дионисия Картезианца. Теолог этот, живший в XV веке, славился и нечеловеческой работоспособностью, и регулярными видениями. Сам он утверждал, что с умершими общается постоянно и запросто. Doctor ecstaticus – почтительно прозвали его современники.
В одном из своих трактатов Дионисий выдвигает идею: в мире существует иерархия красоты. Одни вещи находятся в ней ниже, другие – выше; но все обладают своей особой прелестью, на всех есть отсвет божественной мудрости. И вот на самом нижнем уровне этой иерархии находятся, по мнению Дионисия, как раз насекомые! Посмотрите на то, как сложно и разумно они устроены: нельзя, глядя на надоедливую муху, не восхититься мудростью Творца!
Так что вполне возможно, что в данном случае муха – это отсылка к философским взглядам изображенного. Хотя… Труды Дионисия – это сорок пять томов! Как удалось художнику из этого океана слов и идей выхватить именно мысль о красоте мухи? Может, насекомое отсылает нас не к идеям, а к привычкам Дионисия? Известно, что для смирения плоти он ел масло с червями и вишни со слизнями, приговаривая, что любое неядовитое насекомое можно употреблять в пищу.
Возможно… Но мне «философское» объяснение нравится больше. Потому что оно схватывает особый дух эпохи. Люди средневековья умели видеть высокий, божественный смысл в любой мелочи. Отсюда и тщательная, почти маниакальная проработка деталей в картинах: художники как бы возносили хвалу божественной мудрости, воплотившейся в каждой вещи.
Наше время почти утратило эту способность смотреть «сквозь» предметы; мы видим только внешнюю, материальную сторону мира.
И честно признаюсь: мне иногда хочется вернуться в эпоху, когда каждый горшок был вместилищем тайны, а муха – символом красоты.
152 viewsedited 16:54
Р
