2021-02-11 17:23:59
После войныНекогда свободный Арцах встречает простыми и добродушными русскими миротворцами, каким и должен быть солдат, наверное. Уже как бренд вежливые ребята, проверяют документы на каждом посту, а постов в лачинском коридоре семь. Удивляются виду российского загран паспорта, "не видали", вежливо просят оторвать от стекла машины наклейку с армянским флагом, "нельзя никаких, даже русский флаг". Форма новая, красивая, калаши старые, потертые. Зарплату с декабря не давали, посты ротируют раз в шесть месяцев, ну что же, служба такая. А так, "турка били, и будем бить". У сержанта кожа на руках трескается, ранка не заживает почему-то, Таня даёт мазь, улыбка до ушей, по вкс передаёт следующим постам информацию про нас, чтобы не пробивали каждый раз.
В приёмной министра встречает местное телевидение. Пишут без звука. Министр новый, пока ещё полный энергии и надежд выправить ситуацию. Лекарств много, но ещё надо в них разобраться, складская программа его заботит, точнее отсутствие. А врачей критически не хватает, даёт список нужных специальностей, готов содействовать бюджетом, жильём, транспортом, только найдите желающих, точнее готовых жить и работать тут, хоть вахтовым методом.
Степанакерт чист, ухожен, жив, следы войны уже не так очевидны, снаряд в школу, другой в больницу. Госучреждения почему-то не бомбили. На центральной площади на больших стендах фото погибших, пропавших, пленных, цветы, свечи. Если всматриваться в лица, сдержать слезы невозможно, смотрю в небо на акварельные слоистые облака.
Дорога на гору сокровищ, Гандзасар, утопает в густом тумане. Вспоминаю почему-то фильм "сталкер", зона отчуждения, пустынно как-то, машин немного, людей не видать. С Витей договорились, если какие-то военные кроме миротворцев попробуют остановить, проезжаем на скорости. На перевале открывается величественный вид гористого чёрного сада, солнце закатилось за горизонт, строптивые хребты пробиваются сквозь накрывшую долину тягучую мглу, в воздухе пахнет весной. Над ущельем высоко натянуты тросы, с них свисают длинные канаты, Таня объясняет, что в первую войну так боролись с вертолётами.
В монастырь доезжаем затемно. 780 лет он смотрит с вершины горы на победы, поражения, кровь, слезы и страдания, свадьбы и крестины, неспокойная земля вокруг. Смотритель и охранник встречают, завязывается разговор. Какие-то местные нувориши хотели свои имена налепить на крепостную стену монастыря. Чтобы не ругаться из-за отказа пришлось снять со стены плиту с родовым древом Тани, пусть лучше никого не будет, стена останется просто стеной.
Заходим в храм, мощный, сильный, придавливающий тебя многовековой намоленной кладкой.
В главном нефе мужчина в чёрном стоит один на один перед алтарем и нараспев читает раскрытую на аналое большую библию. Стоит спиной к залу, читает для себя, посетителей нет, нас он не видит. Слов не разобрать, мелодии тоже, голос ржавый, утробный, больше похоже на мантру. Завороженно стоим, через минуту осмеливаюсь снять на телефон.
Родственники в деревне Ванк встречают Таню как столичную звезду, смотрели интервью по тв, восхитились что на армянском. Видно стол накрыли давно, ждали. Усаживаемся, интеллигентная Поля расторопно несёт горячие блюда, зеленоглазый розовощекий по-ангельски красивый мальчик Самулик расставляет дополнительные стулья, усаживаемся. Стол ломиться от вкусностей, но мы сыты, неудобно как-то, на помощь приходит сливовый самогон, градусов 70, не меньше. Разговор течёт в понятном русле, по-деревенски простые, но по сути точнейшие рассуждения ставят диагноз ситуации как есть, нечего обсуждать, шутим про то, сё, азербайджанцев и себя, пьём за тех кто не вернулся.
Молодая Маро в первую войну в 90е с детьми на руках бежала из Мартакерта в Ереван, пока муж доблестно бился за родную землю. Отстояли землю, вернулись, обосновались, только в 2012-м получили квартиру в офицерском доме.
1.1K views14:23
A
