Ученик Вахтангова Леонид Шихматов так вспоминал об этой поездк | Театр Вахтангова. Все тут💯
Ученик Вахтангова Леонид Шихматов так вспоминал об этой поездке в своей книге «От судии к театру»:
«Через несколько дней после похорон Вахтангова, в начале июня 1922 года, студия в полном составе выехала на гастроли в Киев и Харьков.
В Киеве мы играли в помещении знаменитого Соловцовского театра.
Репертуар состоял из «Чуда святого Антония», «Свадьбы», «Потопа» и, конечно, «Принцессы Турандот», имевшей сразу же ошеломляющий успех. Этот успех сейчас же использовал Киевский театр миниатюр, поставивший пародию на наш спектакль под названием «Принцесса Ерундот». Пародия была, по-моему, не очень остроумной, хотя там и были смешные места. (Неправомерность создания пародии на «Турандот», с моей точки зрения, заключалась в том, что в нашем спектакле мы сами использовали прием пародии в изящной, забавной, шаловливой пантомиме цанни). Киевская публика валом валила и на «Принцессу Турандот» и на «Принцессу Ерундот».
Я играл Бира в «Потопе», а в «Турандот» — мудреца дивана. В роли Бира я, по-видимому, имел успех, во всяком случае, об этом позволял думать следующий забавный случай. На следующий день после очередного спектакля я зашел в какую-то парикмахерскую. Намыливая мне лицо, мастер внимательно вглядывался в меня. — Ви приезжий! — уверенно сказал он. И пояснил: — По акценту я уже угадываю, что ви из Москвы. А раз ви из Москвы, то наверное из Третьей студии МХАТ, что у нас играет. Ага, ви артист, я угадал. Интересно, что ви там играете? Мастер несколько раз обходит меня, разглядывая со всех сторон. — Я там все посмотрел. Ай, хороший театр! Так, стойте, кого же ви играете? Одну минуточку! А! Ви играете Бира в этом, в «Потопе». И он продолжал меня брить, закончив свою «рецензии» на мое исполнение и на наши спектакли только тогда, когда я, расплатившись, вышел.
Помню я и грустный случай. Осип Николаевич Басов получил известие, что его жена неудачно разрешилась от бремени и ребенок, появления которого он с таким трепетом ждал, умер. Горе его, его беспокойство за жену были беспредельны. Однако вечером ему предстояло играть толстенького веселого француза Гюстава в «Чуде святого Антония». Нам казалось вечером, что веселый смех зрителей, которые отлично принимали спектакль, причинял особые страдания нашему товарищу. Мы его очень жалели, за кулисами были нежны и оберегали от лишних разговоров в антракте, когда он, сняв сюртук, садился, неподвижно глядя в одну точку, лишь оттирая салфеткой пот со лба. Неумолимо прозвучал звонок, начинался следующий акт. Гример поправил грим, Басов снова вышел на сцену, и зритель снова смеялся. Наш умный остряк гример Иван Васильевич, разбитной ярославец (помните, как я выиграл у него бесплатное бритье?), глядя из-за кулис на сцену, улыбнулся грустной улыбкой и сказал: «Да, вот оно! Смейся, паяц...»
