Пьетро деи Ротари, успевший поучиться в Вероне, Риме и Неаполе | TojeMneArt

Пьетро деи Ротари, успевший поучиться в Вероне, Риме и Неаполе, и поработать в Венеции, Падуе, Вене и Мюнхене, в 1756 году был приглашен в Санкт-Петербург императрицей Елизаветой Петровной в качестве придворного художника.
Праздничное, шикарное, ошеломительное елизаветинское барокко расцветало пышным цветом - строились дворцы, во дворцах требовали украшений и росписей паркеты, плафоны, стены, двери, одежды и даже игрушки - то есть, буквально все. Парадные портреты тоже вошли в моду и были всем очень нужны. Художников не хватало - в России умели писать иконы, а новые времена требовали совсем других мастеров. Первые русские, назовем их светскими, художники обучались в Европе по велению Петра I, других художников, иностранных, привозили в Россию чтоб тут любить. Ну, потому что, сами понимаете - был дефицит кадров, а Императорскую Академию художеств учредят через год после приезда Ротари в Россию, в 1757 году.

И вот Ротари приехал, имея за плечами опыт создания картин на библейские сюжеты и, конечно же, портретов, и сосредоточился на жанре, который придумал сам для себя - его ласково так и называют - “головки”. Он писал много-много небольших женских портретиков, изображал придворных, но чаще просто каких-то девиц, которые то читают, то скучают, то флиртуют прикрываясь веером, то еще как кокетничают. Искусствовед Геннадий Вдовин, например, предполагает, что эти портреты Ротари - не портреты вовсе, а выдумки, шалости, не настоящие люди. Хотя считается при этом, что он работал с натурщицами, просто мог с пяти девушек написать 250 разных портретов. Генерил, что нейросети, в общем, Ротари своих прелестниц.
Благодаря изящной и легкой манере письма, умелой колористике и бесконечной милоте Ротари в России был невероятно моден.

Вот что Александр Бенуа про этого художника пишет: “Россия особенно богата произведениями уроженца Вероны графа Петро Ротари, скончавшегося в С.-Петербурге в 1762 г. Их у нас так много, что это несколько вредит впечатлению, получаемому от творчества мастера, к которому историческая критика вообще склонна относиться с некоторым предубеждением - как к ремесленнику, изготовлявшему с методической, лишенной возбуждения, сноровкой однообразный модный «товар». Скопления картин Ротари имеются в Китайском дворце, в Ораниенбауме, в Гатчинском дворце, в подмосковной Юсуповых Архангельском, но особенно их много в Большом Петергофском дворце, где они сплошь заполняют весь средний зал, получивший благодаря этому в XVIII веке прозвище «кабинета мод и граций» (по другой версии - «мод и страстей»).”