Она [одежда] была и способом скрыть свое тело, которое я прези | — The Curious Eye —

Она [одежда] была и способом скрыть свое тело, которое я презирал долгие годы. Тело, которое было изуродовано войной. Тело, что изнасиловал тренер по восточным единоборствам, на которые родители вынудили ходить несмотря на мои, как им казалось, «истерики». Сколько еще таких «истеричных» детей насиловали (или корректнее сказать тренировали мужеству?) порядочные в глазах общественности семьянины, религиозные адепты и уважаемые мастера спорта? Тело, над которым насмехались, поскольку рос не по годам и с юношества был дрищом. Удивительно то, как люди готовы осуждать и вешать ярлыки на других за их внешний вид, не задумываясь, что человек способен скрывать под одеждой. Но еще удивительнее кажется факт того, что я нарочно не уродовал свое тело физически. Возможно, сказалось религиозное воспитание и слова бабушки о том, что тело в мире земном нам дано в лизинг и за каждый шрам на нем, придется отчитаться в мире загробном. Интересно, а можно будет получить отчет в загробном мире за каждый шрам оставленный на душе?

Прожив тридцать лет для услады соседей моей семьи (что ненавидела все, чем я когда-либо занимался), наконец начал учиться жить для себя. Учиться не стесняясь раздеваться на пляже. Учиться носить открытую обувь, которую не надевал из-за этого эпизода в юношестве. Учиться выражать свое мнение, что основано не на обидах и домыслах, а аргументированно, поскольку постоянно себя образовываю. Учиться наслаждаться простыми вещами и не испытывать при этом чувство вины или стыда. Продолжаю также учиться тому, чтобы любить себя. Это не про уход, а про то, что называется self-awareness. В собственных слабостях, неуверенностях и несовершенствах, что не минусы вовсе, а неотъемлемые части меня. Части большой картинки, что складывается из фрагментов, каждый из которых по-своему прекрасен, какими бы мрачными цветами они не казались на фоне цветных, украшающих внешний фасад. Очерчивая границы вокруг себя мы учимся уважать границы других.

Именно это натолкнуло на мысль о том, что впервые в жизни не пытаюсь уезжать от чего-то или кого-то подальше (переездов в моей жизни было достаточно). Не соблазняюсь деньгам и отказался от позиции с огромной зарплатой в агентстве так как понял, что буду глубоко несчастен. Пытаюсь слушать себя и браться только за, что приносит удовольствие и чувство удовлетворения. Своего рода перерыв перед большим прыжком. Нью-Йорк стал настоящим домом с тем уровнем комфорта и любви от окружения, который не испытывал давно. Возможно, будет правильнее заметить, не позволял себе испытывать. Скрывая чувства, как учили с детства, не демонстрируя их. Научиться не стесняться проявлять свои эмоции было сложно. Однако с этим пришло понимание того, как много боли причинил ближним в прошлом. Уязвимость и отсутствие страха проявлять слабину (что считалось постыдным), трансформировалось в суперсилу и броню, пробить которую уже невозможно.

Мысль о переезде произрастает от уровня внутренней свободы и фразы, что заела внутри “I loved myself being in LA”. А она [свобода] в свою очередь, от осознания того, что я вправе принимать решения согласовывая их с внутренним мальчишкой, которого так долго запирал и упустил момент его взросления. Его хотелки и бесконечное любопытство и есть то, ради чего хочется продолжать действительно хотеть и не устать от бесконечного любопытства, исследуя себя на разных плоскостях. А поскольку он подрос, решения мы принимаем рационально и подходим к такого рода переменам методично. У нас есть план В и план С, осталось добиться осуществления плана А для большего комфорта. И если к октябрю он все еще будет проситься на другое побережье, значит мы берем кошку под мышку и вылетаем.

P.S. Чему предстоит еще научиться, так это излагать свои мысли короче.