#МаленькийФриц В текстах «Агаты Кристи» конструирование и отыг | Четыреста ударов

#МаленькийФриц
В текстах «Агаты Кристи» конструирование и отыгрывание образа войны встречается, пожалуй, чаще, чем у любой другой группы из пантеона так называемого русского рока. Всех персонажей «военной» лирики в героических обстоятельствах объединяет поляризация мышления (есть только черное/белое, свой/чужой), но герой «АК» отличается удивительным своеобразием: он не вызывает симпатию. Его подвиги, граничащие с сумасшествием, как будто вывернуты наизнанку. В песне «Истерика» персонаж описывает, как собирается насиловать «дочь врага», потому что таково его право «победителя». Помнится, из-за изложения Бабелем таких историй в «Конармии» сам Будённый устроил общественно-политический скандал.
В песне «Аусвайс на небо» персонажа приглашает бороться с Сатаной «крылатый Серафим». Вот как он предлагает «тем, кто чист» расправиться с врагом на «последней войне»:
Летим со мной, летим со мной:
Порвем их на куски.
Раздавим сапогами
Их мятежные мозги!
Давай, картечью демонов
Размажем по стене.
Давай, мечами выпустим
Весь ливер сатане!
Очень быстро насилие из соображений спасения души превращается в насилие ради насилия.

В сольнике Глеба «Маленький Фриц» повествование ведется от лица агрессоров (немецкого офицера, немецких солдат, дезертиров и даже Евы Браун). Ничто не мешает воспринимать весь альбом как ассоциацию себя с врагом, доходящую до сочувствия (не путать со Стокгольмским синдромом, здесь речь не о нем, а о проективной инверсии, ситуации, в которой агрессор превращается в жертву).
Внутри «АК» Глебу свойственно оставлять наплясавшуюся публику с мыслями: а всегда ли хорош тот, кто победил, а хорош ли свой только потому, что свой? Слушатель вынужденно идентифицирует себя с героем, вызывающим отвращение, но может игнорировать это отвращение.

В «Маленьком Фрице» же нет места ни подвигу, ни его изнанке. С разных сторон рассматривается судьба маленького человека, которого раздавила система. Этот альбом — прямая речь героев, которые не понимают, зачем они оказались с оружием на чужой земле, боятся «врага», представляют его чудовищем, а не человеком, чтобы облегчить свою борьбу и смириться со своим поражением, иногда чувствуют, что враг прав, иногда сопротивляются системе, которая назначила им «врага», сдаются и умирают. Если отвлечься от собственных измышлений, единственная песня, которую можно воспринимать как прямое выражение авторской позиции, называется «Гитлер». (Суть: в каждом маленьком человеке есть внутренний «Гитлер», которого из себя нужно по капле выдавливать, иначе он выдавит человека. О деталях в другом посте).

К сожалению, пацифистский посыл альбома в совокупности с его форматом, близким к радиоспектаклю (один человек играет на синтезаторе и поет разными голосами за разных героев), публикой был воспринят неоднозначно. Коллеги по рок-клубу не поняли звучания. В тот период свердловчане в очередной раз устремились к классическому хард-року, поэтому Самойлов со смесью индастриала, готик-рока и пост-панка слишком сильно отклонялся от тренда. А часть слушателей окрестила автора «фашистом» и обвиняла в оправдании действий фашистов во Второй мировой войне.