Ещё один вектор сталинских репрессий Жестокость сталинского | Коренной

Ещё один вектор сталинских репрессий

Жестокость сталинского режима в 1930-1950-ых гг. по отношению к жителям Обского Севера стала почти притчей во языцех. Это не только было, но стало частью мифологического сознания ханты, манси, ненцев и коми-зырян. Казымское восстание, смута на Тольке, Ямальская мандалада, – совокупный ответ, данный миром коренных принудительной советизации.

«Советизация тундры» началась, конечно, не в 1930-ых гг. Но когда очередная бригада «усмирителей» прибыла в Казым, терпению коренных пришёл конец. Пятеро убиты и скальпированы – за осквернение святилища: красноармейцы пытались порыбачить на священном озере Нум-то. За таким, разумеется, последовала жестокая расправа: отряд ОГПУ в сопровождении аэропланов, без разбору расстреливающих коренных из пулеметов. Тех, кто выжил, либо расстреляли, либо посадили в тюрьму, В реабилитации «контрреволюционерам» было отказано.

Кстати, этот миф о «шаманах-контрреволюционерах» возобладал в политическом сознании советского силовика. Маховик репрессий после Казымских событий начал стремительно раскручиваться – на очереди левобережье Оби (западная часть Остяко-Вогульского округа).

Патерн везде единый: любое проявление этнического сознания воспринималось как посягательство на устои советского общества. Так, в 1937 г. поводом к аресту группы обских остяков послужил сбор на Медвежьи игрища. Устроители праздника были обвинены в создании повстанческой контрреволюционной кулацко-шаманской бандитской организации для вооруженной борьбы с советской властью. Формулировка бюрократически выверенная, до дыр затертая – потому идеальная. И исход всегда один – расстрелы, посадки, ссылки.

Размах репрессий на Обском Севере был настолько велик, что даже упоминать о родственных связях с шаманами боялись. Не говоря уже о культовой атрибутике и отправлении самих обрядов. Свою этничность обские коренные запрятали в самую глубь тайги и просторов бескрайней тундры. Жаль, рана, оставленная сталинским режимом, в народной памяти так и не зажила – все в преданиях и песнях теперь навсегда.

А ещё в живописи и литературе – но это уже совсем другая история. Напомните – расскажу