Малыш на кресле сзади меня заливался слезами, требовал вернуться обратно, кричал, что ему больно, что он больше не полетит на это дурацкое море. Похоже, необычные и болезненные ощущения в ушках при снижении самолёта очень его пугали.
Бабушка и дедушка старались ему помочь, как могли, массировали мочки ушей, брызгали в носик, призывали быть мужчиной и шутили. От отрицания своей боли и страха близкими людьми малыш начинал кричать ещё больше.
Я беспокойно ерзала в кресле, понимая, что лезть к чужим детям нехорошо, да, и бабушке с дедушкой и без моего внимания очень неловко. На особенно горестном вскрике я обернулась и поймала взгляд малыша.
