Antony Nut

Седьмой день суда по «театральному делу» Жени Беркович и Светланы Петрийчук был сам похож на театр, да еще и проходил в 225-й юбилей Пушкина, о чем в суде вспомнили.

Почти половина участников процесса была хорошо знакома со сценой: допрашивали актеров Вениамина Смехова и Ксению Раппопорт.

Но не только, был и сотрудник центра «Э», получивший от «доброжелателя» подпольную запись спектакля «Финист Ясный Сокол». При этом Беркович и Петрийчук уже были в разработке у следствия, когда пиратская запись спектакля появилась в Центре по борьбе с экстремизмом — потому что само дело против них началось еще раньше с заявления актера Карпука, мы о нем рассказывали.

Подробный репортаж Натальи Савоськиной с процесса седьмого дня — читайте на сайте «Новой», а ниже немного цитат, для истории.

Сцена первая. Судья и Вениамин Смехов (Смехову 83 года, судья 83-го года рождения)

Судья. В силу возраста и состояние. Будете стоя давать показания?
Смехов. Стоя.
Судья. Спокойно, да?
Смехов. Неспокойно, но стоя.

<...>

Беркович. Унижаются ли каким-то образом в спектакле российские мужчины?
Смехов. У меня фамилия Смехов, я не могу серьезно относиться к глупостям очевидным.
Беркович. Это серьезно один из моментов обвинения.
Смехов. Нет, конечно, это спектакль о беде.

<...>

Адвокат Бадамшин. Может ли искусство существовать без отрицательных героев?
Смехов. Отелло задушил Дездемону — он был осужден за это?
Судья. Он может много примеров привести…

<...>

Бадамшин потом напишет в своем телеграм-канале: «Допрос в военном суде для Атоса — это слишком много, для графа де ла Фер — слишком мало».

А вот допрос Ксении Раппопорт.

Судья. Вы бы хотели повторить судьбу этих героинь?
Раппопорт. Господи, конечно, нет.
Судья. А зрители в зале, рядом с вами?
Раппопорт. Я была с подругой на спектакле, у которой есть дочь подросткового возраста, она была в потрясении и собиралась показать этот спектакль своей дочери. Вот как легко туда попасть и как скоро это могло кончиться.

<...>

Адвокат Карпинская. Оправдывался ли в спектакле терроризм?
Раппопорт. Как он может оправдываться, если в спектакле происходит страшная история в суде, в конце звучит приговор?

<...>

Прокурор. В спектакле присутствует романтизация боевика по контрасту с образом русских мужчин, который как-то критикуется?
Раппопорт. Финист — не боевик. Это выдуманный образ прекрасного мужчины, который существует в мечтах у всех женщин, кто хочет семьи, любви и детей. Собирательный образ. И не русской, а любой мечты — казахской, французской… А образ боевика, он показан, и это ужасный образ. В спектакле был очень внятный посыл. Это подробная инструкция: как не попасться в лапы террористов. Настолько внятно, что и не подкопаться.
Беркович. Видишь, вот докопались...

Фото: Евгений Куракин

Читайте целиком на сайте «Новой газеты»

Не открылась ссылка? Читайте тут.