Сегодня день рождения великолепного французского писателя Луи- | Обыкновенный царизм
Сегодня день рождения великолепного французского писателя Луи-Фердинанда Селина. Про Селина я могу говорить почти бесконечно, но сегодня предлагаю вспомнить о его знаменитом путешествии на край сталинской ночи.
Селин отправился в Ленинград в 1936 году. Первое свое впечатление о прелестях советского режима писатель изложил на открытке с видом из Зимнего дворца. Подпись была следующая: «Говно! Если это будущее, следует наслаждаться гнусными условиями нашего существования».
После возвращения в Париж Селин разразился серией антикоммунистических и антисемитских памфлетов: «Mea culpa» («Моя вина») и «Безделицы для погрома». Советский Союз произвел неизгладимое впечатление на писателя. После возвращения из страны рабочих и крестьян Селин стал последовательным врагом коммунизма. С тех пор из книги в книгу он не уставал повторять про «веселый коммунизм сранья». Наиболее широкими мазками картина советского Ленинграда 30-х предстает в «Безделицах».
Селин как профессиональный врач первым делом решил оценить уровень здравоохранения в СССР и отправился на экскурсию в местную венерологическую больницу. Тут дадим слово самому автору: «Святой Людовик (парижская венерологическая больница — ред.) кажется величественным замком в сравнении с этой грязной, задрипанной конурой, этим забытым Богом и людьми строением, напоминающим заброшенный морг… я много лет служил в кавалерии, но никогда, я уверен, ни один полковой ветеринар не позволил бы даже на один вечер разместить эскадронных лошадей в подобном жутком, помоечном месте».
Дальше Селин в красках описывает грязь и антисанитарию, царящие в советской больнице. Особенно поразило французского дипломированного медика, что самые очевидные правила гигиены не соблюдают даже сами врачи.
Кульминацией сцены стал диалог с заведующим больницы: «Я снова захожу к заведующему, еврею, этот-то типичный еврей… так же, как его секретарь… оба говорят по-немецки… Они тут же, видимо, желая обратить меня в свою веру, раскладывают передо мной целую кипу замечательных планов, зарисовок… эскизов, проектов, диаграмм, огромных докладов. Однако, все это имеет отношение исключительно к Будущему… Когда-нибудь здесь построят великолепную больницу… Но будущее меня не интересует, я в него не верю… Это иудейская астрология. Меня же всегда интересовало только настоящее».
Впоследствии Селин неоднократно будет называть обещания счастливого будущего главным признаком еврея. Эту мудрость он почерпнул в советской венерологической клинике.
При этом француз не устает восхищаться красотой и величием самого Петербурга. В начале описания нашей имперской столицы Селин вешает дисклеймер — большевики к этой красоте и величию не имеют никакого отношения. Более того, они даже не в состоянии нормально содержать город.
«Все улицы обрушились, фасады домов осыпаются… Это ужасно… А ведь в своем роде это один из самых прекрасных городов мира… наподобие Вены… Стокгольма… Амстердама», — сокрушается Селин.
Кульминационным моментом всей ленинградской Одиссеи Селина становится посещение издевательской выставки в Царском Селе, посвященной последнему русскому императору и его семье. Нигилист Селин приходит в натуральный ужас от глумления над памятью убитых Романовых. «Меня переполняла жуткая злоба! Я почувствовал себя совсем русским!» — так пишет он.
Поездка в СССР во многом стала поворотным моментом для формирования взглядов Селина. После выхода «Mea culpa» и «Безделиц для погрома» он пишет еще серию памфлетов: «Школа трупов» и «Попали в переделку». Эти работы окончательно развеяли миф о левизне писателя, а некоторые из них запрещены во Франции до сих пор.
Впрочем, наверное, самую выдающуюся характеристику Селину дала советская Краткая литературная энциклопедия от 1971 года:
«Хаотично-сумеречное сознание Селина излучало до конца дней истеричную ненависть к человечеству».
