2022-08-27 17:29:34
По всей России идёт формирование добровольческих батальонов. Обочины дорог, листовки в госучреждениях и местные соцсети полны призывов к молодёжи разных возрастов поступать на службу. И ни у кого нет сомнений, что в ближайшем будущем они отправятся на Украину. Из содержания агитационных материалов видно, что контролирующие проект на местах чиновники не до конца понимают его суть.
Они убеждены, что главным мотивом военного выступают деньги. В роликах речь исключительно о них. С одной стороны, такой агитационный инструмент понятен – во многих регионах, где набор добровольцев идёт полным ходом, заработать предлагаемые за специальную военную операцию (СВО) гонорары просто не представляется возможным, по крайней мере в бюджетной сфере. Эти регионы в традициях современной политической лингвистики так и называют: депрессивные. И патриотические идеи там работают не всегда.
Одна из причин, по которым патриотическая мотивация отодвинута региональными чиновниками на второй план, а деньги – на первый, пожалуй, кроется в том, что сами «региональные элиты» не до конца понимают задачу добровольческих батальонов, и тому тоже есть веская причина – так называемые элиты в СВО не участвуют. Администраторы разных рангов рассматривают воинскую службу как некую разновидность службы чиновничьей, но с повышенной страховкой на случай смерти или ранения.
Участие элит в общей судьбе во время военных действий характерно для всех народов. Вплоть до смерти
Миттерана ни один француз не мог даже надеяться стать президентом страны, если он не участвовал в Сопротивлении или не воевал против фашистов в армии, – не принял бы избиратель. Более 20 детей французских генералов погибли в Индокитае после 1945 года.
Дети американских генералов, конгрессменов и сенаторов отправлялись во Вьетнам, нередко оставляя дома беременных жён. Это отнюдь не один
Джон Маккейн, их были многие десятки. Сегодня очевидно всем, что там ковалась послевоенная элита страны, изменившая ход развития США.
Любая историческая аналогия, впрочем, хромает. Кого же мы привычно называем элитой сегодня, чьи дети должны возглавить батальоны? По всем опросам, это силовики. Причём военных в число влиятельных групп граждане или не включают вовсе, или ставят на последнее место. В первую очередь имеют в виду служащих МВД, Росгвардии, ФСБ, ФСО, разведки и даже МЧС.
Слова «силовики» и «элита» стали почти синонимами. Это люди, имеющие возможность решать судьбы крупных капиталов и любого гражданина.
Их количество неизменно растёт (с 2014 года – на 10 процентов).
Силовики как часть правящего класса должны взять на себя несомненную часть вины за неудачи первого периода СВО. Но, может быть, они блестяще исполняют свою роль внутри страны, пока армия сражается в меньшинстве? Для этого и платят немалые зарплаты более чем 2,5 миллиона мужчин?
Как и дворян во времена Крымской войны, их около 4 процентов трудоспособного населения. В МВД – 692 тысячи, в Росгвардии – 340 тысяч (больше, чем собственно военных). В эту закрытую касту входят 200 тысяч человек из ФСБ, 50 тысяч из ФСО и 220 тысяч человек из ФСИН. Есть и другие ведомства, менее известные.
Получается, что в стране есть вторая армия.
Более миллиона человек имеют специальную подготовку, многие – опыт боевых действий.
Им по штату положено оружие. Они хорошо подготовлены и оснащены. Зарплаты у них зачастую выше, чем в армии.
Пока всё участие силовиков в спецоперации ограничивается участием частей Росгвардии в обеспечении режима на занятых настоящей армией территориях или охране аэродромов. Некоторые помогают поддерживать политическое единство: участвуют в задержаниях протестующих против СВО близоруких «ботанов» и давлении на задающих неудобные вопросы. В большинстве своём они очень любят поговорить о патриотизме, поддерживают СВО в соцсетях и на закрытых форумах. В этом они ничем не отличаются от огромного сословия чиновников.
Совершенно очевидна избыточность построенного в последние годы и бурно разросшегося силового аппарата, претендующего на особую роль в жизни России.
523 views14:29
П
