#историиподопечных Мамин план «Вот она, моя девочка, – Людми | БФ "Обнимая небо"
#историиподопечных
Мамин план
«Вот она, моя девочка, – Людмила медленно листает фотографии в телефоне. – Такую мы ее забрали из больницы. Ножки тоненькие… Она вообще ничего есть не могла от тошноты, от боли. За пять дней так похудела. Но даже в таком состоянии она сидела, видите? А сейчас мы сидеть не можем».
Оля смотрит на фото, которые показывает мама, и тоже скролит свой телефон.
«А вот я до болезни, это 2019 год, – на ее снимке в смартфоне совсем другая Оля: блондинка, волосы рассыпались по плечам, беззаботно улыбается в камеру, и весь кадр – легкость и свет. – А буквально через четыре месяца после этого фото я начала мучиться с ногой».
На самом деле, впервые о своей болезни Оля узнала еще раньше, в 2016 году. Проходила медосмотр на работе, мазок оказался плохим, ее направили на консультацию в онкологический диспансер. Там она и услышала диагноз «рак». Радовало, что болезнь «поймали» в самом начале, без метастаз и прочих осложнений. Оле сделали операцию и через пару недель с хорошими показателями и благоприятным прогнозом выписали домой. Жизнь вернулась в привычную колею. На четыре года ее семья – родители, два сына и она сама – забыли о болезни.
И вот однажды утром, когда ничего не предвещало, Оля проснулась с опухшей ногой. Не смогла надеть джинсы. Стало страшно. Срочно обратилась к врачу. Сначала ей диагностировали тромбоз, но затем на МСКТ обнаружили метастазы в лимфоузлах.
И снова онкодиспансер. В этот раз – два курса химиотерапии, которые лишили Олю блондинистых локонов.
«Когда волосы стали выпадать, я пошла в парикмахерскую и остриглась наголо. Младший сын постоянно спрашивал меня: мама, ты шапку наденешь, если люди придут? А ты, если на улицу пойдешь, шапку будешь надевать? Я видела, что он меня прямо стесняется», – вспоминает Оля.
После «химии» ей назначили длительную иммунотерапию. Курс был рассчитан на два года, но продлился полтора. У Оли стала болеть нога: это метастазы пошли в кости.
«Иммунотерапию отменили, назначили три курса «химии» и 20 сеансов лучевой. Мы прошли 15 сеансов, показатели крови стали плохие, и облучение прекратили», – рассказывает Оля.
Во время лечения она снова потеряла волосы, которые уже успели отрасти, правда, не светлыми, а пепельно-русыми. В этот раз младший сын даже не заметил изменений – привык к тому, что мама лечится и с ней все время что-то происходит.
А потом у Оли начались такие боли, которые она едва выносила. Ей было тяжело ходить самой, поэтому родители повели ее к онкологу по месту жительства, чтобы Оле назначили обезболивающее. Назначили – в уколах.
«Мы забрали лекарство в аптеке, купили шприцы, пришли домой. Я поставила ей первый укол, и мы с мужем ушли радостные, думаем: сегодня доченьке не будет больно. Приходим к себе, а Оля звонит часов в девять вечера: мама, у меня все так болит, приди, пожалуйста, еще один укол сделай. Хорошо, мы недалеко живем, я пришла, укол поставила и осталась. И с 29 марта я с ними и живу», – говорит Людмила.
Рассказывая о болезни, и Оля, и мама часто переходят на «мы». Мы лечились, нам было больно, нас положили в онкодиспансер – в мае, когда стало хуже. А через пять дней худую, слабенькую, с сильнейшими болями Олю выписали из стационара домой «восстанавливаться». Для снятия болевого синдрома назначили сильный наркотический анальгетик, снова в уколах. Но даже этот мощный препарат против боли не работал, Оля шевелилась едва-едва.
«Как мы приехали домой 31 мая, так она и легла сюда, на диван. И полгода уже лежит. Не встает, не садится, перевернуться на бок не может. Вот эта нога, – Людмила приоткрывает оделяло, под которым нога Оли в компрессионном чулке, – лимфостаз, видите? А какие пролежни были после стационара… Я испугалась, не знала, что с ними делать».
Продолжение
