Делез противопоставляет машину аппарату. Для русского уха эт | Жизнь на Плутоне
Делез противопоставляет машину аппарату. Для русского уха это какой-то белый шум. В нашем языке это вообще синонимы. На улице чай не Франция, никакой археологии понятий (notions) тут, на Русской равнине (славянизм от французского — plateau), нет — ну, то есть у нас просто-напросто не было какого-нибудь замшелого Ляметри. Впрочем, соль противопоставления машины и аппарата на поверхности проста — «живое-страстное» и «неживое — хочется сказать, повинуясь аристотелевской таксономии — «разумное» — (но здесь-то и вкрадывается парадокс — разумное — форма ускорения страстного), одинаково кратное неумолимости. Впрочем же, то, что на одном уровне — машина, на другом — аппарат, и наоборот. Это проблема масштабирования: высоты оглядывания и угла восприятия. Понятия — суть отбракованные метафоры, а те не обязаны объяснять самое себя.
“Аппарат” у Делеза встречается в виде “appareil d’Etat”. Кибернетический механизм в стиле масонского блокчейна, под которым мы понимаем цеховую религию (lieur) сервов. Всякая «кибернетика» прекращается, когда отключают источник тока (ничего умнее «вечного двигателя» (почему? - а потому) для объяснения «тока» люди так и не придумали). Метафоры, как мухи, ползающие по потолку надстройки над базисом — в затхлой марксистской каморке. Не сговариваясь, единовременно пускающие стрелы лучники — это не коллективный Ахиллес, хромоного отбывающий вечность в Аиде, а коллективный Парис, обеими ногами попирающий землю. — Оба типа — натуры обреченные и ушедшие. — Продукт выработки, являемый машинами социализации, агентом которых и служит апарей д’эта.
