«Туула» Юргиса Кунчинаса, 1993. Вильнюс растекается рекой, | Kleinzeit
«Туула» Юргиса Кунчинаса, 1993.
Вильнюс растекается рекой, Жверинас, Шнипишкес, Ужупис, всё это перестаёт быть пустыми забавными названиями из чужого языка, центральные районы мелькают перед глазами во всём своём переплетении советской провинции со славным прошлым, которого будто бы никогда и не было, каждый переулок, каждая аллейка, проходы через дворы, бесконечные холмы, всё обретает плоть, главный герой перекатывается вверх-вниз влево-вправо принял-выпил поел-поспал отхватил-отлетел.
Он полюбил девушку, Туулу. Взрослый человек, всё про себя знающий, ни на что не надеющийся. Без денег, без жилья, с явными проблемами со здоровьем. Всем всё понятно, но полюбил же как-то, значит ещё не умер. Никаких подвигов, никаких перерождений, просто несчастная любовь, от начала и до конца обречённая, но что случилось то случилось, и чашу страданий надо испить до конца.
Кунчинас переводил на литовский Грасса, Канетти, Юнгера, он выработал свою собственную, мало на что похожую манеру письма. Кому-то может показаться, что роман буквально весь состоит из нытья, и формально он будет прав, но давайте всё-таки как-то пошире. «Туула» это энциклопедия жизни вильнюсского маргинала конца восьмидесятых, сплетающаяся с травелогом и историей любви, обнажённой, беззащитной, бесконечно уязвимой. Несчастье превращается в обыденность, тревожному одиночеству не будет конца, а мир вокруг уже давно пропитался запахами ссанины и мастики. Скоро он рухнет.
«Менестрели в пальто макси» Юргиса Кунчинаса, 1996.
Почти 20 рассказов о том о сём, о жизни духа, какие-то реалистичные, о тех же маргиналах в готовом к падению мире, какие-то обретаются на территории чуть ли не магического реализма, лучшие их них, конечно, сочетают в себе оба этих вектора. Кунчинаса ни с кем не перепутаешь, кто если не он, языком, впитавшим в себя всё лучшее из европейской литературы середины века, расскажет об отбросах распадающегося СССР, о крохотной стране янтаря и леса, о «последних язычниках Европы».
Сборник составлен так, что рассказы чем дальше, тем лучше, и последние два, «Фонтан» и, давший название всей книге, «Менестрели в пальто макси», можно бы спокойно включать в какие-нибудь антологии вроде «лучшие образцы малой европейской прозы ХХ века». Отторжение может случиться разве что из-за того, что мало кто так откровенно и в такой изысканной форме изображал жизнь запойных алкоголиков, бомжей, нищих. Автор с ними на короткой ноге, видит, что ничего страшного или выдающегося не происходит, а ты сидишь в белом пальто, читаешь об этом, и вроде бы уже давно пора начать разделять события из литературы и из жизни, а всё равно жутковато, липко, неловко, но в том и сила.
Здоровье Юргиса Кунчинаса было подорвано разгульным образом жизни, он умер в 55 лет в 2002 году, а его книги и сейчас продолжают переводиться на всевозможные языки мира, английский, хорватский, чешский, какой угодно, и это лучшее подтверждение таланта. Явный аутсайдер с романами тридцатилетней давности из крохотной страны, что интересует остальной мир разве что в контексте возможной российской агрессии, продолжает тихо-тихо завоёвывать европейскую литературу.
