Интересная статья в архивах Нового литературного обозрения — о | Exit Existence

Интересная статья в архивах Нового литературного обозрения — о культуре запахов: Специи для ума.

Мода на исследования репрезентации ароматов возникла после выхода «Парфюмера» Зюскинда. Направление лежит в русле истории (антропологии, социологии) чувств и «низовой эстетики» — то есть, направленной на чувства, которые в классической перцептуальной системе считаются неблагородными и гносеологически сомнительными. Между тем, чувства формируют способ мышления. Способные к теоретическому описанию мира собаки создали бы язык, в котором «когнитивные» слова ольфакторны, и сделали бы царицей наук (ал)химию.

Вопрос, который тут ставится: как вышло, что парфюмерия, продукт Просвещения, а сейчас — огромная индустрия, позиционируется как нечто таинственное, артистическое, магическое?

Загадочность, эмоциональность и образность, с помощью которых продаются духи, подчеркивают, что запахи — телепорт в иррациональное. Хотя по факту этот процесс механизирован. В мире модерна запустился процесс избавления от естественных запахов тела и внедрения искусственных. Ароматизирование проводится разработанными в лабораториях молекулами. Кстати, крупных лабораторий в мире всего 6 — они создают формулы и для дорогих духов, и для освежителя воздуха. Трансгрессия разрешена на определенной территории и, в основном, через запахи цветов (авторская «странная» парфюмерия — исключение).

Так западный человек передает контроль над ольфакторным познанием корпорациям. Заодно стирается химическое «я» человека — то самое, за которым исступленно гнался Жан-Батист Гренуй. Идеальный субъект современности лишен части личности. Не зря японцы изобрели устройство, измеряющее уровень ольфакторной угрозы — чтобы избежать «харассмента запахом». Есть исследования о том, что человеческие обонятельные способности эволюционно ухудшаются.

Зато вывод в статье жизнеутверждающий — о том, что Россия не в полной мере впитала просвещенческую окулоцентричную модель познания. А значит, отечественный способ познания никогда не порывал полностью с химическими чувствами: в русской культуре «каждый атом до сих пор имеет значение».