Life imitates art Комментируя финал пятой главы «Евгения Онег | Defessa sum te ridendo

Life imitates art

Комментируя финал пятой главы «Евгения Онегина», Набоков сравнивает строки об Ольге с более ранним стихотворением Пушкина «Гречанке». Оно обращено к предполагаемой любовнице Байрона – Калипсо Полихрони. Вот параллель, которую находит комментатор:

«В её лице самолюбивом
Румянец ярче. Ленский мой
Всё видел: вспыхнул, сам не свой;»

///

«Невольный трепет возникал
В твоей груди самолюбивой,
И ты, склонясь к его плечу…
Нет, нет, мои друг, мечты ревнивой
Питать я пламя не хочу…»

Но гораздо интереснее следующий пассаж комментариев, где Набоков сравнивает уже не муз, а самих поэтов.

«Забавно проверить, что же делал живой Байрон в то время, как пушкинский герой танцевал, тосковал, погибал.
12 января 1821 г. ст. ст. (24 января н. ст.), когда Ленский на северо-западе России отправился на свой последний бал, Байрон в Италии, в Равенне, написал в своем дневнике: «…на Корсо встретились мне маски… они пели и плясали, „ибо завтра все умрем“».
На следующий вечер, 13 января (25 января н. ст.), когда Ленский сочинял свою последнюю элегию, Байрон записал: «Еще один день прошел… но „что лучше, жизнь иль смерть, лишь боги знают“, как сказал Сократ своим судьям…»
А 14 января (26 января н. ст.), в тот самый день, когда Ленский с Онегиным дрались на дуэли, Байрон отметил в дневнике. «Прискакали — разрядили пистолеты — славная стрельба».
Наверное, это останется классическим примером того, как жизнь подыгрывает искусству».