Ладно, пока я пишу про день рождения и этикет — ловите пост пр | Будни плохой матери

Ладно, пока я пишу про день рождения и этикет — ловите пост про самую любимую игрушку моего детства.

..Когда мне было 5, на месте советской булочной рядом с домом открылся Магазин Мечты. 
Назывался он «Пятый океан», но я была уверена, что его настоящее название — «Голубая стрела», как у Джанни Родари.
Мне в 5 лет было очевидно: полки с продуктами — лишь прикрытие. На самом деле магазин существует ради огромных и фантастически красивых меховых игрушек, венчавших каждую стойку с продовольствием.

Я требовала ходить туда каждый день, потому что над консервным рядом возлежала большая зелёная собака. Мама настаивала, что она не большая, а огромная. Размером с половину моей комнаты. Я резонно замечала, что в этой половине как раз живет брат, так что может уже настал момент занять ее чем-то полезным? Мама придерживалась другой позиции.

Через полгода ежедневных походов сила воли моих родителей стала подтаивать. В Эрмитаж я бежала с гораздо меньшим энтузиазмом, а ведь там мне покупали мороженое. Но мраморный мальчик на дельфине не выдерживал никакой конкуренции с бело-зелёным мешком синтепона. 

Мама всё надеялась оставить в моей комнате пространство хотя бы для письменного стола, поэтому пошла на хитрость.

— О, смотри какой милый ослик! — невинно заметила она за пару недель до моего дня рождения, указывая на другого мехового обитателя продуктового царства.

Ослик был ничего такой. Он был меньше собаки раза в 3. Он улыбался. И он был красный. То есть фактически у него был один решающий недостаток — он не был Большой Зеленой Собакой, о которой я мечтала.

Мама мечтала об игрушке, ради которой не нужно будет расширять дверной проем. В 5 лет я такие прозаические мечты разделить не могла. 

Мама посмотрела на меня, вздохнула... а потом через две недели я открыла утром глаза, и под связкой днерожденных шариков увидела Её. У Большой Зеленой Собаки не заложило уши от моего визга. У единственной в комнате. Она лежала под люстрой и удивлённо смотрела на меня огромными пластмассовыми глазами, как будто хотела уточнить: 

—  Вот в этой двадцатиметровой конуре мне теперь ютиться? 

Я радостно кивала, скептицизм собаки меня не смущал. Я на ней спала, ела, играла в барби и думала о вечном. Искренне не понимая, зачем мне в комнате другие предметы интерьера и воздух.

Первую неделю. Возможно даже две, летописи не дошли до наших дней. Через месяц она начала меня бесить. Она была везде. Даже брат на её фоне был гораздо приятнее — он иногда уходил из комнаты. 

Когда мне было 3, и мне разонравились две плюшевые зайчихи, я «случайно» забыла их в песочнице. Чтобы случайно забыть где-то Большую Зелёную Собаку надо было сначала лет 10 походить в зал. Или арендовать подъемный кран.

Через год я её возненавидела. Я не видела ни одного мультика с расчлененкой, но в экстренных ситуациях гениальные идеи приходят сами. Уходят тоже сами. Я решила сначала посоветоваться с папой. Выкинуть по лапе по пути в детский сад я бы всегда успела. 

Пришла к папе и поведала ему о трудностях совместного проживания с собакой. Папа — минималист, мысль о том, что дом покинет пара кубометров хлама ему была очень приятна. 

Он быстро позвонил своей знакомой с тремя дочками и спросил, не хотят ли они к нам в гости? Сегодня. И многозначительно посмотрел на меня. 

Я прислушалась к своим ощущениям — ничего не ёкнуло. Неужели у меня наконец будет место, чтобы поиграть во что-то кроме собаки?

Три девочки пришли, и это была самая простая продажа в моей жизни. Они захотели Большую Зелёную Собаку мгновенно, все трое. Им даже не пришлось драться, кому она достанется — на ней было место для всех. И ещё запас на потенциальное расширение семейства. Осталось только...

— НЕТ! — категорично сказала папина знакомая, когда перед выходом дочки сказали ей, что Ася подарила им небольшой сувенир. 

Я посмотрела на папу. Папа пожал плечами, поясняя, что у него не так-то много друзей с таким количеством детей, чтобы они могли утащить ЭТО. 

— Я буду делать на ней уроки! — клятвенно заверила старшая девочка.

— А я читать, — продолжила средняя.