(начало выше ) Утром Яша хотел посмотреть на пролетающие само | Будни плохой матери

(начало выше ) Утром Яша хотел посмотреть на пролетающие самолеты над ленинградкой. Но выяснилось, что гены распределились неравномерно, и Льву достался страх полёта над головой. Так что он орал «самолеты, боюсь», и мы ушли.

Неудивительно для ребёнка, у прабабушки которого первое слово было «бомба». Ей был ровно год, когда осенью 41го фашисты входили в Симферополь. Ее тетя резонно рассудила, что поравалить, взяла подмышку свою сестру Асю вместе с годовалой дочкой и вызвала убер до Керчи.

Сервис уже тогда был так себе: через 100км водитель остановился посреди дороги с тьмой пеших беженцев, и сказал:

— Знаешь, Рая, я крымский татарин, мне немцев бояться нечего, я, пожалуй, обратно.

И уехал.

А они как назло забыли макларен, и пришлось нести весьма упитанную девочку на руках. К счастью, в общей толпе шли солдаты на формирование, они посадили мою бабушку на плечи, и всю дорогу веселились, спрашивая: а что там, Наленька?

— Ууу, бомба! — Говорила бабушка.

— Ууу, бомба! — На каждую бомбу, падающую прямо в вереницу людей.

— Ууу, бомба! — На каждую бомбу, падающую на баржи через Керченский пролив, когда они туда наконец дошли через ещё 100 километров.

— Ууу, бомба! — На каждую бомбу по барже, груженой людьми под завязку. Гражданскими людьми, с детьми и стариками, которые стекались со всего Крыма, проходя по 100-200 километров пешком.

Моя бабушка не знала, что ее собственный папа — тоже военный лётчик. И уже несколько месяцев как он... нет, не делал того же самого. Не потому что война на своей территории.

А потому что все их самолёты разбомбили стоячими в первые дни войны.

..Другая прабабушка Льва за три месяца до этого так же убегала со своей мамой из Жлобина в Гомель. Те же 100 километров. Пешком. Но ей было 8 лет, и она до сих пор помнит лица лётчиков. Которые не бросали бомбы, они летели бреющим полетом и просто ради удовольствия постреливали в запуганных женщин с маленькими детьми.

Я рассказываю Яше эти истории, и уж точно не против того, чтобы бабушки рассказывали их лично. Потому что я хочу, чтобы больше никогда.

Особенно сейчас, когда по моим израильским друзьям и родственникам снова стреляют. Они шутят, «наконец-то познакомились с соседями». Имеется в виду не с теми соседями, которые стреляют, а с теми, которые в одном бомбоубежище. Это смешно. Но плакать от страха и бессилия хочется все равно.

P.s. Как говорил мой преподаватель по маркетингу, Леонид Соломонович Бляхман, хорошую конфету можно и 10го марта съесть. Поэтому не обессудьте за задержку выпуска. Следующий будет повеселее, я надеюсь.