В отношении цитируемого фрагмента Откровения Иоанна Богослова | Аркадий Малер
В отношении цитируемого фрагмента Откровения Иоанна Богослова (Откр 21:24): “Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов.” – обратимся к самому известному толкованию этого фрагмента, а именно Андрея Кесарийского (VI-VII вв.): “спасаемые народы будут ходить во свете Его, и увенчавшиеся победой над страстями принесут в него славу и честь добрых деяний. Слава и честь народов означает, что в нем водворятся благоугодившие Христу из народов, но все скверное и нечистое не войдет туда”.
В избежание недоразумения необходимо уточнить:
1) Выражение “спасенные народы”, конечно, не означает, что есть какие-то народы, которые целиком спасутся, это в принципе невозможно, а только о святых из каких-либо народов. Т.е. это не целые народы, а их совсем небольшие части.
2) При любом понимании выражения “цари земные” это люди, которые все самое лучшее в себе (свою славу) посвящают Богу, именно в этом смысл этой фразы, а не в том, что в Царствии Божием будут какие-то монархи, превозносящиеся над подданными, и им там будут воздавать славу и честь.
3) В древнем мире, после Вавилонского разделения “языков”, все люди принадлежали к каким-то народам (“языкам”) и поэтому человечество в целом понималось как совокупность всех народов, отсюда и слова последней заповеди Спасителя: “идите, научите все народы!” (Мф 28:19). Абсолютное большинство людей, живущих на Земле после Вавилонского разделения, просто не мыслили себя вне какого-то конкретного народа и ничего хуже изгнания из своего народа для них не было. Поэтому люди крайне редко мыслили в масштабах всего человечества, для них все человечество часто сводилось к их родному народу, а другие народы зачастую вообще не воспринимались как часть какого-то единого человеческого рода.
И только христианство открыло многим народам мира, что они являются частью общего человеческого рода, с общей мировой историей и общим эсхатологическим финалом.
Поэтому никакого долженствования обязательно принадлежать какому-либо народу с христианской точки зрения нет и никогда не было – никто не обязан быть представителем какого-либо народа и культивировать его национальную идентичность. Тем более что в мире существуют миллионы людей, которые не знают своего происхождения, генетически наследуют множество кровей, многократно меняли место жительства и не идентифицируют себя ни с какими народами и странами вообще. Так что требовать от них быть патриотами и, тем более, националистами какой-либо нации в принципе невозможно. Но зато все эти люди, и глубоко укорененные в своих народах, и “безродные космополиты”, призваны к спасению и вечной жизни в Царствии Божием, где их национальное происхождение не будет иметь вообще никакого значения.
Следовательно, если национализм – это просто чувство естественной любви-привязанности к своей нации (подобно патриотизму, как чувству естественной привязанности к своей стране), побуждающее человека уделять этой нации (и этой стране) особое внимание, то такой национализм не противоречит христианству, равно как естественная привязанность ко всему, к чему можно естественно привязаться – например, к своим родственникам или к своему району. Главное, чтобы эта неукоризненная любовь-привязанность не превращалась в греховную любовь-страсть, затмевающую задачи спасения и обожения, и подчиняющую христианство самому национализму.
Но если национализм/патриотизм это уже нечто большее, если это некая самодостаточная идеология, возводящая Нацию или Родину в абсолютную ценность, и подстраивающая православное христианство под его оправдание, то такой национализм, конечно, с христианством несовместим.
