2024-04-08 17:16:02
1. Судя по опубликованным видео с признаниями весь процесс над террористами начинает разворачиваться не в духе позднего СССР, а в нарочито сталинском духе — разумеется, восходящем к более раннему революционному террору Дзержинского и др. 18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БАУНОВЫМ АЛЕКСНАНДРОМ ГЕРМАНОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА БАУНОВА АЛЕКСАНДРА ГЕРМАНОВИЧА
2. Для позднего СССР было важно отличие его процессов — даже политических — от сталинских. Нынешний процесс, возможно первый, в ходе которого демонстративно показывают, что эта отличие не важно. Наоборот, организаторы хотят, чтобы обыватель (и оппонент) заметил не разницу, а сходство. Ведь сталинизм популярен у не пережившего неизбирательных репрессий обывателя.
3. Номоклатура позднего СССР пережила не только войну, но и сталинский террор, который стер границу между своими и чужими и ставил оппонентов и своих к одной стенке. У лозунга «лишь бы не было войны» существовал теневой двойник в виде негласного лозунга «лишь бы не было террора», поэтому после смерти Сталина было столько разговоров про «ленинские нормы законности». Настоящей законности, конечно не было, но все-таки какие-то приличия, особенно на фоне недавнего тогда прошлого, соблюдались.
4. Тех, кто осудил нынешние пытки задержанных, инфообслуга режима немедленно и торжествующие заклеймила за сочувствие террористам. В действительности, это было сочувствие праву.
5. После публичной и намеренной демонстрации пыток в самом начале процесса, любые показания обвиняемых полученные в его ходе юридически ничтожны. Теперь, после публикации пыток, вина подсудимых и их намерения могут быть доказаны только при помощи улик, исключающих собственные показания обвиняемых.
6. Если бы устроители процесса хотели, чтобы показания обвиняемых воспринимались всерьез, они должны были заботиться о подчеркнутой корректности задержания и всего, что за ним последовало, а не приводить битых, резаных и забинтованных обвиняемых на суд под камеры после практически официальной демонстрации пыток.
7. Однако, похоже, перед организаторами стоит другая задача — ввести новую норму процесса, при которой пытки как способ и признание как главное доказательство становятся приемлемыми и общественно одобряемыми.
8. Возможно, публикуя пытки, организаторы не ставили такой задачи, а просто хотели удовлетворить общественный гнев и жажду мести. Однако коль скоро пытки показаны, а процесс проводить надо, и традиционный современный состязательный процесс несовместим с пытками, сам факт публикации пыток оказался подходящей ступенькой для перехода к нетрадиционному правосудию. В надежде, что раз граждане проглотили (а некоторые — одобрили) пытки, они примут (а некоторые одобрят) и нетрадиционное правосудие. Тем более что понятие традиции и традиционности отодвинуто в более глубокие, архаические слои.
9. Разумеется, настоящее нетрадиционное правосудие включает в себя и элементы формального разрыва с классическим: чрезвычайные законы, особый порядок, особые судебные совещания, отсутствие совещания и казни, аутсорсинг наказания, досудебная казнь или убийство в тюрьме. Невозможность осудить обвиняемых на смерть или судить их особым образом как раз может стать удобным поводом для перехода к особому, чрезвычайному характеру правосудия — по крайней мере в отдельных ( и разумеется определенных политической, а не судебной властью) случаях.
10. Нетрадиционное правосудие будет по всей видимости единственным способом выйти в ходе процесса на заранее намеченный результат. Спикеры высоко и высшего уровня уже сформулировали схему обвинения: обвиняемые — орудия украинских заказчиков за которыми стоит Запад, потому что исламисты не могут иметь претензий к воюющей с Западом России. И в России нет даже той ограниченной следственной и судебной автономии, которая позволила бы следствию и суду выйти на иной результат, иную версию, чем та, что предложена сверху.
12.9K views14:16
А
