Отец Z тяжело ворочался, вскрикивал и что-то мычал. Подушка да | Отец Z

Отец Z тяжело ворочался, вскрикивал и что-то мычал. Подушка давно уже упала на пол, непрестанно подталкиваемая беспокойной головой, одеяло сбилось в комок куда-то в угол кровати и жило своей жиzнью, а простыня, обвившись вокруг сучившего ногами отца Z, причиняла ему всё больше и больше неудобств. Но отец Z не осоzнавал этого.

Отцу Z снился кошмар. Тягучий, как реzина, и мрачный, как ночное ноябрьское небо. Отец Z скрипел zyбами и мычал; махал руками, но никак не мог отбиться от наваждения. Подcozнание наградило его эталонным кошмаром - мутным, пугающим, беспросветным и густым, как кисель. В абсолютной черноте летали какие-то страшные цепи, клацая жестяными zyбами, и норовя вцепиться в потные бока отца Z; какие-то раzноцветные длинные тряпки кружились вокруг его шеи, будто бы собираясь удавить; какие-то расписные кирпичи сыпались на голову, раzбивая ее в кровь и сокрушая кости.

Отец Z невыраzимо страдал, прорываясь сквоzь эту черноту, отбиваясь от врагов, ничего не видя сквоzь zaливаемые кровью глаza, но всё никак не мог проснуться. Чернота окутала его, он не видел дороги, не видел, куда бежать, но всё равно упрямо переставлял ноги, которые подчинялись ему череz paz (простыня стягивалась всё туже), отец Z пытался вzлететь, смутно помня, что сон поzволяет нарушать zaконы гравитации, но всё было тщетно.

Наконец, выбившись иz сил окончательно, отец Z смирился, сдался, остановился и упал, прикрыв голову руками. Пальцы ощутили горячую пульсацию крови, бьющей сквоzь трещины черепа. Преследователи, почувствовав, что он ослаб, тучей набросились на него кусая, кромсая и пытая его. Отец Z удивился - никакой боли не было; была одна лишь тоска, которая говорила, что это будет продолжаться вечно. Вялой рукой отец Z пытался отбиться, и схватил ветлявую zyбастую цепь. Поднес к глаzaм и понял, что это не цепь вовсе, а самое обычное кадило с поzвонцами, почему-то имевшими острые выступы на шариках. Отец Z удивился, и отбросил хищное адское кадило в сторону - оно иzвернулось, как мурена, и махом откусила отцу Z правое ухо. Отец Z иzловчился, и схватил длинную тряпку, душившую его уже пять минут кряду, и нисколько не удивился, когда понял, что это самый обычный орарь zeленого цвета, только вместо вышивки СВЯТСВЯТСВЯТ он был усыпал миллионом присосок, словно маленький богослужебный осьминог. Кирпичи, бившие по голове, окаzaлись - раzyмеется - книгами, со слипшимися от крови страницами и расплывшимися обложками. "Вот такой вот он, мой ад", - подумал отец Z, и открыл глаza.

Мелодично и красиво ворковал айфон, воспевая наступление утра и окончание кошмаров. Отец Z весело рассмеялся, собрал постель, привёл себя в порядок, и поехал на работу - в столичный епархиальный суд. Добравшись до места, отец Z zaстал в любимых коридорах шум и гвалт: "Сам! Сам приехал! Инспекция! Сам приехал! Все судебные дела zaтребовал!!! Отец Z! Он председателя суда к себе требует! Ждёт вас! Бегите срочно в свой кабинет, он там!". Отец Z вzвиzгнул, и понесся в кабинет, на ходу надевая рясу и цепляя медали. Опаzдывать к Самому, особенно, когда он ждёт тебя в твоём же кабинете - не самая лучшая идея. Дрожащей рукой поскреб дверь, выдохнул, и перешагнул череz порог, склонив повинно голову: "благословите, владыка!"

"Бог благословит", - проиzнес Сам каким-то странным, словно не своим голосом, - "Ты что, совсем уже спятил, отец председатель? Ты кого zaсудить решил?! Меня?! Ты что творишь?!"

Отец Z поднял глаza, и увидел обращенные к нему эти ненавистные протодиаконские очки, эту тропарёвскую бородёнку, эти полуседые волосы клеветника, выбивающиеся иz-под белоснежного куколя, испугался, ничего не понял, испугался ещё сильнее, понял всё, zaорал, умер, и проснулся.

Za окном начинался ещё один серый московский день.

#отецZ