Про аварию на ЧАЭС 1 апреля 1986 года нашу группу техников-ме | Не все дома
Про аварию на ЧАЭС
1 апреля 1986 года нашу группу техников-механиков 3 курса Балашовского техникума механизации сельского хозяйства послали в Заволжье в один из совхозов Краснопартизанского района Саратовской области. Надо было подготовить к севу трактора, сеялки и бороны, а потом посеять зерновые.
Поселили нас в общежитии для приезжих механизаторов. Парни в моей группе учились преимущественно сельские, со своим представлением о прекрасном. Куратором группы послали молодого преподавателя, который не пользовался особым авторитетом.
Курение в спальнях, матерщина, грязную обувь не снимали, на постели ложились в верхней одежде. Апрельский стылый колотун. Разборки с аборигенами из-за местных девиц. Мне нравилось только в механических мастерских, а вот быт был настолько отвратителен, что хоть не возвращайся в эту общагу!
И тут приходит к нам один вежливый чеченец и говорит, что ему нужен чабан-напарник. «Не согласится ли кто из приезжих поработать чабаном? Но жить придётся на калде». Так называют загон для скота. В степи, где на много километров никого нет, стоит большая калда для отары в 1000 голов, при ней навес от дождя и саманный сарайчик с печкой-голланкой и лежанкой для чабана. Топить кизяками.
Конечно же, никто из моих одногруппников не захотел пасти овец и жить «хер его мама знает где» в одиночестве, когда тут в селе: водка, танцы, девки и драки. А я захотел.
— Возьмите меня!
— А ты верхом ездишь? — засомневался чеченец.
— Езжу! — твёрдо ответил я, хотя ездил до этого один раз в жизни, в 4-летнем возрасте на лошади, которая месила копытами глину с резанной соломой для обмазывания избы.
Аббас, так звали чеченца, привёз меня на калду. Вручил рижский приёмник VEF 202, по которому «ловилось» всё, включая вражьи голоса. Зарезал для меня молодого барашка, мясо замочил в холодной солёной воде. Познакомил с двумя лошадьми: верховой мерин Крендель и гужевой мерин Хоттабыч. Показал как седлать верхового и запрягать гужевого. На Кренделе надо было пасти суягных овец и окотившихся маток с ягноками, а на Хоттабыче привозить с фермы подкормку и воду.
Через пару суток он приехал меня сменить, но я отказался возвращаться в общежитие. Тогда Аббас зарезал мне ещё одного барашка и научил это делать меня. Маленьким складным ножиком «Белочка». И потом ошкуривать и разделывать мясо по суставам. Я это и по сей день умею. С тех пор Аббас навещал меня раз в 2-3 дня, привозил хлеб и считал приплод.
Мне нравилось пасти овец в дикой степи. Я привык дремать верхом на коне, даже отставших ягнят подбирал с земли, не спешиваясь. Самых авторитетных овец я выучил «в лицо». Это ими надо управлять, чтобы останавливать или заворачивать отару. Вы не задумывались, что все пророки были пастухами? Все, кроме Будды...
А по вечерам я крутил ручку приёмника и слушал заграничную музыку или отечественные радиоспектакли "Театра у микрофона". Один из самых счастливых периодов в моей жизни. Мне было 18 лет.
29 апреля я услышал: «на Чернобыльской атомной электростанции под Киевом произошла катастрофа...», – с этих слов началась новость радиостанции «Свобода» об аварии на Чернобыльской АЭС. Это было первое упоминание об аварии в эфире.
Через несколько часов агентство ТАСС информацию подтвердило: «Радиация поступала в результате аварии одного из ядерных реакторов. Чернобыльская атомная электростанция производит 17,2% электроэнергии УССР. Приняты меры... Пострадавшим оказана медицинская помощь». Однако сколько людей пострадало, какие последствия сразу не сообщили.
И тогда я оставил тысячеголовую отару и поскакал верхом на Кренделе в село Раздольное, чтобы узнать подробности катастрофы. А там никто не знал даже о самой аварии. И я уехал обратно. А потом меня призвали в армию. Я попал в Черниговский железнодорожный полк и участвовал в срочном строительстве «ветки» к ЧАЭС. Совсем, как Павка Корчагин в моём любимом фильме «Как закалялась сталь».
