Итоги прошедшего в Брюсселе шестого двухдневного саммита предс | Zangaro Today
Итоги прошедшего в Брюсселе шестого двухдневного саммита представителей ЕС-АС, к сожалению, оказались в тени решений, принятых Францией и ее союзниками по поводу военного присутствия в Мали. На эту тему рекомендую материал «Коммерсанта» Марианны Беленькой (@mideastr), высветивший основные моменты мероприятия.
Поскольку мероприятие прошло под руководством двух председателей ЕС и АС — Эмманюэля Макрона и Маки Саля, то многие англофонные и лузофонные лидеры без восторга восприняли встречу как попытку Франции поговорить о собственных геополитических интересах в странах Сахеле-сахарской зоны.
Довольно много и европейских, и африканских экспертов и аналитиков также отметили не только отсутствие качественных прорывов в отношениях с момента соглашения в Котону 2000 г. (равно как и попыток ревизии и работы над ошибками), но и рост взаимного недоверия, апогеем которого стала фрустрация африканских стран «вакцинным национализмом» ЕС и США — ярче всего на этом поприще отметился президент ЮАР Сирил Рамапоса, раскритиковавший ЕС и Великобританию за наложенный на страну travel ban на волне обнаружения штамма «Омикрон», а также за «вакцинный апартеид» — нежелание фармкомпаний на время отказаться от своей интеллектуальной собственности для производства на континенте жизненно важных вакцин. Но не только — остро стоят вопросы объемов помощи, реструктуризации долга, оценок кредитных рейтинговых агентств; характерен настойчивый призыв Маки Саля выделить специальные права заимствования на сумму $100 млрд для африканских экономик.
Углубляется дивергенция в ценностях и приоритетах сотрудничества, не в последнюю очередь из-за односторонне выработанных и не согласованных с африканскими странами инициатив, например, в вопросах сдерживания миграции. Так, предлагаемые ЕС решения — репатриация нелегальных мигрантов и навязывание сотрудничества с подвергающимся критике за непрозрачность и неподотчетность Агентством ЕС по контролю внешних границ (Frontex) — ясно характеризуют опасения ЕС повторения миграционного кризиса 2015 г., но не касаются глубинных причин миграционного потока. Наконец, у африканских стран давно есть альтернативы: рост влияния Турции, России и особенно Китая, торговый оборот с которым достиг $ 176 млрд к 2020 и растет на фоне десятилетней стагнации торговли с ЕС ($225 млрд), побуждает говорить о выраженно бóльшей заинтересованности ЕС в Африке, чем АС — в Европе.
Заметен скепсис африканских лидеров по поводу декарбонизации, которая, по их мнению, может затормозить инвестиции и спрос на углеводородное сырье, которое, в свою очередь, критично для индустриализации и электрификации — Африка ответственна за 2-3% эмиссий CO2, и призывы ЕС к энергопереходу и углеводородному налогу понимания (пока) не встречают, особенно на фоне отсрочки в выделении обещанных в 2021 г. «климатических» $100 млрд до 2023 г.
Предложенная ЕС и рассчитанная до 2027 г. программа Global Gateway (на сумму €150 млрд), призвана – наряду с инициативой Джозефа Байдена Build Back Better World – стать геостратегической альтернативой китайскому проекту «Один пояс — один путь», с приоритетом в развитии интернета, образования, ВИЭ. Главная точка дивергенции — это приоритет цифровизации и цифровых технологий в условиях банального отсутствия доступа к электричеству у 600 млн человек, дефицита портовой, дорожной инфраструктуры. В то же время спрос на инфраструктуру будет возрастать и к 2040 г. достигнет $300 млрд, который в настоящее время уже на 31% обеспечивает КНР. Полемическое противопоставление «кабальных» китайских мегапроектов «прозрачным» европейским рискует упустить тектонические сдвиги в инвестполитике КНР, которая меняется, не теряя в скорости, конкурентности и, по некоторым оценкам, уже и в качестве сдаваемых объектов, и для успешной конкуренции с КНР ЕС придется «мимикрировать» под Китай — а это влечет неизбежный рост bargaining power африканских стран и «сталкивание лбами» европейских и китайских конкурентов в выторговывании более выгодных условий.
