Дослушал «Два капитана». Что ж. Говорить про идеологию - не хо | Юрий Каракур

Дослушал «Два капитана». Что ж. Говорить про идеологию - не хочется. Она там, конечно, всюду: вместо праздника торжественное заседание с речами в президиуме. Но одно слово с юности мучает меня в этом романе - трусики Сани Григорьева. Катя Татаринова, любимая женщина летчика, сидит, кажется, в «Астории», и смотрит, как утром ее любимый в трусиках делает зарядку. «Он поцеловал меня, потом побежал в ванную, выскочил в одних трусиках и стал делать зарядку». Трусики любимого мужчины - так думала Барби, когда смотрела на Кена, пахло пластиком. Зачем они здесь, эти трусики? Можно же без трусиков - нет, наготу не предлагаю, но в брюках, в тренировочных штанах, колени в 37 году ещё не вытянулись. Эти пионерские трусики утром, в гостинице, после коммунистического секса - не могу переступить через них и сейчас. Кажется, фальшь так вот и проступает, плесенью в неожиданном месте. Героические летчики, не побеждённые доносами, белые ночи лета 37-го года в Ленинграде, приглаженная блокада, добрый НКВДшник, и трусики, трусики, трусики. Усики пропуск в трусики - вспомним портреты.