(окончание, начало выше) Месяц прошёл. «Я волонтёрю. Стала с | Илья Яшин

(окончание, начало выше)

Месяц прошёл. «Я волонтёрю.
Стала седеть. Вот ещё скорый.
Я помогаю людям, в которых
Наши стреляют там.
Чтоб их не злить северной речью,
Стала смягчать звуки. Конечно,
Мягкость согласных
Их не излечит.
Просто моим глазам
Нужно найти силы подняться
К этим глазам. Века не хватит,
Чтоб нас простить.
Ссори, колбасит.
Просто скажи, отчего
Кто-то никто с сердцем гиены
Может назвать вдруг Карфагеном
Город любой и забрать в геенну
Всех, кто светлей его?»

«Думаю, что
Дело тут в сроках
Годности мозга. Просто истёк он.
Если бы не было тут под боком
Нужной ему страны,
Знаешь, ему б сделалось дурно,
Он бы напал:
В парке на урну,
В море на воду,
На кольца Сатурна
В космосе».
У весны

В этом году слабые шансы.
Вот уже май. Мерзлые пальцы
Старых солдат и новобранцев
Взяли курс на июль.
Август. Метель. Сытые птицы.
«Ты меня любишь?»
Закрыты границы.
Золотом урожай колосится
В марте посеянных пуль.

«Как там друзья? Целы?»
«Вернулись.
Слепит закат
Тбилисских улиц.
Дороговат стамбульский хумус,
В Риге косо глядят».
«Их посадили? В тюрьме?»
«Ну что ты!»
«Борятся?»
«Нет, дела, работа.
Вот приглашают на чай в субботу:
Дача, сосны, закат».

Вот уж октябрь наступил, и осень
Выглядит здесь, как ржавый глобус
Черной дыры. Погасли звёзды,
Тихо бродит народ
Мимо домов, в ночи кричащих,
Мимо дорог, ведущих к чащам,
Сталина в каждом ларьке на чашках,
Далее - Новый год.

Скрипнуло вдруг. К чёрту от песен
Кот убежал в сторону леса
И по колючей цепи залез там
Прямо на дуб, что рос
К небу землёй, ветвями книзу,
А на дубу висел телевизор,
И ровно в полночь оттуда вылез
Лично Иисус Христос.

«В общем, друзья, - молвил он слово, -
Был этот год непростым, а новый
Мне на руках добавит крови
И не добавит слов.
Знать бы, когда вырвет свободу,
Скоро ль утонет корабль уродов,
Кто победит: отец народов
Или мать городов.

Это, как будто… Отмена крещенья
Всей православной земли и растленье
Всех незачатых. Страшней преступленья
Не было здесь. Из кож
Тысячи лет, насосавшись силы,
Вылез Кащей, о котором забыли.
Это - топор прямо в солнце или
Матери в спину нож.

Пусть это место
От Владивостока
До белорусых и светлооких
В пыль разлетится, сгинет до срока,
Выйдет и снова войдёт,
Кровь свою выпьет
И будет в ресурсе,
Не обещаю Азбуки Вкуса,
Может, ковчега даже не будет,
Но обсуждаем плот».

Вдруг Иисус глянул с укором:
«Ты меня любишь? Приедешь скоро?»
«Что?»
И в помехах на мониторе
Он красиво исчез.
Он-то исчез, а я не очень –
Мне ещё возвращаться ночью,
Тем виноват, что не бог. Закончим
Сказку. Вот оно, здесь,
Без запятых - Тридевятое Царство.
Думай: «бежать нельзя остаться».
То в переходах подземных станций -
Танцы, то в мозг игла.
Дремлет Кащей. Не дремлют люди.
Всё ещё живы Пол и Вуди.
Прежней Земли уже не будет.
Страшно, и ночь светла.