​Только открыл глаза – а комната вся уже залита светом. Он стр | Свято-Георгиевский мужской монастырь

​Только открыл глаза – а комната вся уже залита светом. Он струится сквозь плотную листву палисадника, и на стенах идёт бесконечная битва пятен света и тени. Впереди – большой день. Пойдём в Ботанический сад с друзьями. Но тут вспоминаешь нечто – и радостно вскакиваешь с кровати. Кладовка! Пока бабушка спит, то ли похрапывая, то ли помурлыкивая – самое время тихонько открыть дверцу, нырнуть в кладовку – и вытащить оттуда одну из множества коробочек.

Дедушка умер давно, и в эти коробочки оказалось бережно сложено всё то, что для женской руки непривычно. А выкинуть – жалко. Не только потому, что – «материальные ценности», они, может копеешные – но вот что-то останавливает. Наверное, память?

Шли годы, и эти коробочки становились подлинными «сокровищами» для пытливого взгляда мальчишки. Чего там только не было! Вот она, так и стоит перед глазами: большая круглая банка из-под икры, её ещё попробуй с первого раза открой – неподатливая. Полустёртый осётр заманчиво вильнул хвостом – да так и застыл. А внутри – огромный, сантиметров восемь высотой, кованый крючок. Даже не ржавый! Когда-то дед, знатный рыболов, ездил на Или – может, вот именно этим крючком он и выловил свою самую большую рыбу?

Спичечный коробок. Крепкий. Расплывчатые буквы синей печати говорят про ГОСТ и про год: 1954. Внутри спичек нет, зато всякие мелкие болтики, шайбочки, гайки, какие-то неидентифицируемые детальки – и как же из приятно крутить в пальцах, что бы это могло быть?

Значок «Отличнику ГТО». В прекрасном состоянии! Красная эмаль даже не треснувшая, и бегун в звезде – словно летит с развивающейся лентой. А вот застежки нет, давно потерялась.

Я не помню деда совсем. Он умер, когда мне было всего два годика. Но его вещи – манят к себе и рассказывают о нём больше, чем воспоминания близких. Точнее, нет: они овеществляют эту добрую память сердца – и ненавязчиво говорят: ты – никогда не будешь один, ведь ты носишь в своей крови всех тех, кто даровал тебе эту жизнь: и поэтому даже ни к чему сегодня негодный крючок – это очень крепкий якорь памяти твоего рода!…